Бен-Захария. Истинная правда, справедливейший. Сервилий (откашлявшись):
Сладко смотреть на расцвет
благородного города Рима,
Всюду величье и мощь,
всюду довольство и мир.
Дети – и те говорят,
что на долю их выпало счастье
Чистую римскую кровь
чувствовать в венах своих.
Ходим, свой стан распрямив,
не гнетут нас тяжелые думы,
Знаем, что ночью и днем думает цезарь за нас.
Афраний(аплодируя). Ах, негодник, он довел меня до слез.
Бен-Захария. Вы правы, я и сам чувствую какое-то щекотание.
Афраний. Ты не можешь этого понять, Бен-Захария, хоть и умен. Для этого надо родиться римлянином.
Бен-Захария. И на этот раз вы правы.
Домициан. Вот так-то, уважаемые, придет поэт и откроет нам все то, что вроде мы и чувствуем, а выразить не в силах. А он в силах… Дар небес, что говорить. Впрочем, каждому свое. Спасибо тебе, Публий Сервилий.
Сервилий кланяется.
Домициан. Здесь среди нас и другой поэт, о нем вы тоже слышали немало. Зовут его Дионом, и хотя нрав у него, говорят, колюч, да и родом он, как известно, из Пруса, духом своим он также – сын Рима. Что же, Дион, почитай и ты нам, и будем надеяться, что хоть ты здесь и в первый раз, да не в последний.
Мессалина (негромко). Только читай отчетливо и не проглатывай окончаний.
Дион (так же). Месса, хоть тут меня не учи. (Выступает вперед.) Собрат мой Сервилий тронул ваши сердца, мне трудно с ним в этом тягаться. Но если искренность – главное свойство его стихов, то истинность – достоинство моих. (Читает.)
Боги, как расцвел наш город!
Просто удивительно!
Просыпаясь, мы ликуем,
спать ложась, блаженствуем.
Полный римлянин(тихо). Начало многообещающее.
Плешивый римлянин(еще тише). Посмотрим, каков будет конец.
Дион.
И, от счастья задыхаясь,
не умея выразить,
Дети в чреве материнском
Риму удивляются.
Афраний. Что-то не нравится мне это удивление.
Бен-Захария. Еще отцы говорили: дивись молча!
Дион.
Через край от ликованья
кровь переливается.
Оттого она струится,
чистая, по улицам.
Если жизнь – вечный праздник,
что же непонятного,
Что иные от восторга…
потеряли голову?
Афраний. Бен-Захария, поддержи меня, силы меня оставляют.
Бен-Захария. Император улыбается, значит, он взбешен.
Дион.
Что за люди в нашем Риме?
Что за превращения!
Стал законником грабитель,
стал судья грабителем.
Или есть один сановник,
не обучен грамоте,
Но зато меня, Диона,
учит философии.
Домициан (подняв руку). Остановись, друг. Вижу я теперь – недаром боятся мои подданные твоего пера. Бойкое, бойкое перо, клянусь Юпитером. Но объясни мне чистосердечно, откуда такая ярость? Чем тебе не угодил Рим, скажи на милость? Быть может, тебе приглянулись свевы? Или у варваров-хаттов приятней жить образованному гражданину? Значит, ты полагаешь, что раскрыл уши и глаза? Мало же ты увидел, приятель, да и услышал не больше.