Золотые панели давили, словно могильные плиты, каждый из нас всем своим существом ощущал это давление. Словно радиация, пронизавшая все вокруг, вдруг обрела вес и принялась сдавливать нас со всех сторон…
Под нашими ногами лежала светлая плитка, слева тянулась стена с плотно закрытыми дверями, справа – окна, не мытые со времен аварии и потому почти не пропускающие света. А над нашими головами под золотым потолком тускло, неприветливо мерцали светильники.
– Как в склепе, – пробормотал Призрак.
– Не нагнетай, – буркнул Мастер. – И так тошно.
Внезапно одна дверь слева резко распахнулась. Мы вскинули автоматы… но никто из нас не выстрелил. Потому что в коридор шагнул безоружный человек в снежно-белом халате. С виду лет пятьдесят, волосы с проседью, выбивающиеся из-под белой шапочки, худые руки, перевитые венами, под мышкой – картонная папка с тесемками. Человек удивленно посмотрел на нас, поправил очки на мясистом носу и сказал голосом умудренного жизнью профессора, вещающего с кафедры:
– А что вы делаете тут, молодые люди? Это режимное предприятие, сюда нельзя с оружием и в таком виде. Безобразие. У нас запуск реактора через сорок минут, а по станции бродят не пойми кто…
Он говорил что-то еще, а я стоял и смотрел на этого давным-давно умершего человека, чувствуя, как мерзкий, холодный пот стекает между лопаток. Возможно, там, в своем времени, он и правда стоял вот так, глядя на четверых вооруженных сталкеров и не понимая, с кем встретился. И мы так же таяли на глазах, становились полупрозрачными, теряясь в тенях Золотого коридора, как это сейчас происходило с ним. Речь человека в белом халате становилась все тише и тише, и сквозь его фигуру я видел, как медленно закрывается за ней желтая дверь…
– Что происходит?.. – разобрал я в невнятном бормотании призрачного ученого, потирающего морщинистый лоб. – Похоже, галлюцинации начинаются. Черт побери, надо меньше работать…
Дверь негромко хлопнула за мгновение до того, как фигура в белом полностью растворилась в воздухе.
– Зона морочит, – тряхнул головой Мастер.
– Пошли, – сказал я. Призраки прошлого это, конечно, жуть, но не смертельно. Пережить можно. Как и безотчетный ужас, сжимающий ледяными тисками внутренности каждого из нас.
Окна по правую сторону от нас сменились сплошной золотой стеной, и мы шли, стиснув зубы, оставляя позади себя бесконечную вереницу запертых дверей слева… и стараясь не оборачиваться. Потому что за нашими спинами эти двери хлопали, после чего отчетливо слышался шум шагов и многоголосое невнятное бормотание. Там, позади нас, кипела жизнь, оставшаяся в далеком прошлом мертвой станции, вернее, смутные тени той жизни, все еще существовавшие там, в другом времени, – а возможно, в другой вселенной, где не было той страшной аварии…