– Что ж, я полагаю, следующий шаг за вами.
Они шли по Тополиной аллее к воротам дворца через Фонтанную площадь, на которой стояла (теперь несколько символично) статуя Павонии-победительницы, по одной из многочисленных тихих улочек, разбегающихся отсюда в разные стороны. И наконец достигли уже знакомый импозантный полукруг Павлиньей площади.
По случайному совпадению, ночь снова была ясной и лунной, и полковник вновь ощутил, как при виде бледных, похожих на безжизненную мраморную маску фасадов этой улицы по его спине ползет холодок. Но на сей раз провожатый привел его не к ряду уже знакомых домов и не к двери знакомого дома. Перейдя через дорогу, они приблизились к окруженным оградой зарослям кустарников посреди площади. Они отворили калитку и по густой темной траве вошли в тень высоких кустов. Там, где трава была ниже и мягче, в густой тени одного из кустов Конрад наклонился и начал водить рукой, как будто чертя пальцем в пыли.
– Возможно, вам неизвестно, – заговорил он, не поднимая головы, – что большинство воззваний и лозунгов этой революции – просто шутки. Почти то, что принято называть розыгрышами. В этом месте есть нечто вроде люка, которого никто никогда не видел, потому что обычные отверстия, как правило, круглые, или квадратные, или продолговатые, или треугольные… Короче, они имеют некую предсказуемую форму. Этот люк открыть невозможно, пока вы не обведете все его невероятно замысловатые очертания. Это невозможно, если вы не знаете форму очертаний.
Продолжая говорить, он поднял часть дерна, оказавшуюся доской, на которой росла трава. Она напоминало большую плоскую шляпу, покрытую зелеными перьями. Но когда Конрад поднял зеленый люк вверх, Гримм увидел, что его края напоминают изрезанную бухтами и мысами береговую линию.
– Вы наверняка знаете, что это такое, – пояснил бывший лакей, – и часто изучали в атласах, особенно военных. Это карта Павонии. Надеюсь, простите нам нашу маленькую шутку, но именно это мы имели в виду, когда говорили, что следует охранять границы.
Не дожидаясь ответа, он пригнулся и скрылся из виду. Земля как будто проглотила его. Но из разверзшейся перед шефом полиции бездны донесся бодрый голос его осведомителя.
– Спускайтесь. Тут удобная лестница. Просто идите за мной, и вы покончите с этими ужасными людьми.
Полковник Гримм замер, словно озаренная лунным светом статуя. Затем он шагнул в черное отверстие колодца. И в этот момент он и в самом деле заслужил, чтобы его увековечили в мраморе, и не только в лунном, но и в дневном – у всех на виду. Подобно статуе Павонии Виктрикс. Потому что это был один из самых смелых поступков в его жизни и службе, требующих немалой отваги. Он был безоружен. Он был один. При ближайшем рассмотрении становилось ясно, что у него нет ни одной веской причины доверять этому загадочному авантюристу и жулику или считать, что такой человек способен держать свое слово. Но даже если бы он и сдержал свое обещание, в чем, собственно говоря, оно заключалось? В том, что через это зияющее в земле отверстие одинокого офицера приведут в логово врага. Туда, где его ждет неуязвимый Каск со своим триумвиратом анархистов. Один Бог ведал, что они задумали, но ясно было то, что Гримм спускается в их подземную империю. Он шел прямиком в ад, и это была не метафора.