– Вот именно, – подхватил Ангус, – когда люди внутри спокойно пьют чай. Что ж, сэр, поверьте, я очень благодарен вам за то, что вы не остались равнодушны. У нас еще будет время поговорить. Но он не мог далеко уйти, потому что, клянусь, когда я последний раз подходил к витрине, минут десять-пятнадцать назад, там ничего этого не было. Хотя, с другой стороны, искать его уже бессмысленно, тем более что мы не знаем, в каком направлении он ушел. Если позволите, мистер Смайт, я вам посоветую как можно скорее обратиться к хорошему сыщику, лучше частному. Я знаю одного очень толкового парня, у него контора в пяти минутах езды, если на вашем автомобиле. Зовут его Фламбо, молодость у него была довольно лихая, но сейчас он – совершенно честный человек, и работа его стоит тех денег, которые он за нее берет. Он живет в Лакнау-мэншнс в Хампстеде.
– Вот так совпадение! – Человечек удивленно поднял черные брови, – а я живу в Гималайя-мэншнс за углом. Может, вы не откажетесь съездить со мной? Я зайду к себе и соберу эти странные письма Уэлкина, а вы тем временем сбегаете за своим другом сыщиком.
– Очень любезно с вашей стороны, – вежливо произнес Ангус. – Что ж, чем раньше начнем, тем лучше.
Оба мужчины в неожиданном порыве великодушия одинаково учтиво попрощались с леди и запрыгнули в быстроходный автомобильчик. Смайт крутил руль, и, когда они свернули на другую улицу, Ангус с удивлением увидел громадных размеров рекламный плакат «Безмолвных слуг Смайта», изображающий огромную безголовую железную куклу с кастрюлей в руках с подписью «Кухарка, которая не обманет».
– Я дома сам ими пользуюсь, – рассмеялся бородач. – И для рекламы, и для удобства. Честно, эти мои большие заводные куклы приносят уголь, вино или расписание быстрее, чем любые живые слуги из тех, что я видел, если знать. Если знать, какие кнопки нажимать, конечно. Но, между нами, у таких слуг есть и свои недостатки.
– В самом деле? Неужели есть что-то такое, чего они не могут? – поинтересовался Ангус.
– Да, – сдержанно ответил Смайт. – Они не могут сказать, кто оставляет у моей квартиры эти письма с угрозами.
Автомобиль, на котором ехали мужчины, был таким же маленьким и юрким, как и его владелец, и более того, как и домашняя механическая прислуга, он был его собственным изобретением. Если Смайт и был мошенником, который хочет сделать себе рекламу, он сам верил в возможности своего товара. Ощущение миниатюрности и стремительности росло по мере того, как они мчались по длинным изгибам освещенной не ярким, но чистым вечерним светом дороги. Вскоре изгибы стали круче и головокружительнее – они начали подниматься по спирали, как говорят в современных религиях. В самом деле, они уже заехали в ту часть Лондона, которая, если и не так живописна, почти так же холмиста, как Эдинбург. Улица здесь громоздилась на улицу; многоквартирная башня, которую они искали, возвышалась над всем этим почти до египетской высоты; фасад здания был залит мягким золотом висящего вровень с ним закатного солнца. Когда они в очередной раз повернули за угол и въехали в полумесяц, известный как Гималайя-мэншнс, перемена была такой же неожиданной, как порыв ветра, ударяющий в лицо, когда открываешь окно, поскольку оказалось, что с высоты, на которой расположен этот многоквартирный улей, весь Лондон представлялся одним огромным зеленым шиферным морем. Напротив здания, с другой стороны гравийного полумесяца, располагались густые заросли, больше похожие на высокую живую изгородь или на кусты, растущие вдоль проселочных дорог, чем на сад, а чуть пониже по искусственному руслу журчала лента воды, что-то вроде канала вокруг крепости. Когда автомобиль пронесся вдоль этого полумесяца, на одном углу им встретился непонятно как попавший сюда торговец каштанами, а с другой стороны, у противоположного конца, Ангус приметил неясную синюю фигуру полицейского. То были единственные человеческие очертания на этой высокой и уединенной окраине, но почему-то ему вдруг подумалось, что они олицетворяют собой немую поэзию Лондона. У него возникло ощущение, что они – персонажи какого-то рассказа.