– Просто открой дверь, и я тебе заплачу. Ты заставляешь меня, чувствовать себя ужасно.
- Ты и должен! – Я резко развернулась и наткнулась взглядом на Федру, Чака и Кирби позади меня, которые слишком забавлялись подвернувшейся ситуацией. – Может, поможете?
На их лицах появилось одинаковое самодовольное выражение, от чего я закатила глаза, вновь поворачиваясь к Тейлору.
- Я ценю жест, но мы уже закрыты, - отказалась я.
- Тогда я заплачу тебе в два раза больше в следующий раз.
Я пренебрежительно покачала головой.
– Как угодно.
- Может, я мог бы, уф… пригласить тебя на ужин? Убьем одним выстрелом двух зайцев.
Я выгнула бровь.
Тейлор посмотрел по сторонам. Прохожие начали замедляться, и теперь со стороны наблюдали за нашей перепалкой.
- Нет, спасибо.
Он выдохнул смешок.
– Ты ведешь себя так, словно я – самый настоящий кретин. Ну, в какой-то степени, так оно и есть. Но ты… ты… отвлекаешь.
- Ох, так я сама виновата, что вы не оставили чаевых? – ответила я, прижимая руку к груди.
- Эм… вроде того, - выдал он.
Я уставилась на него.
– Ты не кретин. Ты - кобель.
Рот Тейлора медленно растянулся в широкую ухмылку, и он приложил обе ладони к стеклу.
– Теперь ты просто обязана сходить со мной на ужин.
- Убирайся отсюда к чертовой матери, - разозлилась я.
- Фэлин! – Завизжала Федра. – Ради всего святого!
Я потянулась и выключила свет со стороны улицы, оставляя Тейлора в темноте. Швабра и желтое ведро, которое я наполнила горячей мыльной водой до того, как меня грубо прервали, осталось на месте.
Федра поцокала на меня языком и заняла мое место перед дверью, поворачивая ключ в замке до щелчка, прежде чем сунуть его в фартук. Чак скрылся в кухне, пока мы с Кирби отмывали зал.
Кирби покачала головой и стала подметать пол под шестым столиком.
– Ты будешь об этом жалеть.
- Сомневаюсь, - я засунула руку в карман фартука и, вытащив большую пластинку жевательной резинки, положила ее в рот.
Выражение лица Кирби изменилось. Не знаю, то ли от того, что она чувствовала вину, то ли просто устала спорить.
Мои старые добрые наушники плотно устроились в ушах, и солист группы Hinder начал напевать мне сквозь провода, идущих от моего сотового телефона, пока я намывала кафельный пол. К концу вечера деревянная ручка обычно оставляла как минимум одну занозу в руке, но это все равно было предпочтительней, чем три раза в неделю посещать уроки фортепиано. Это было гораздо лучше, чем отчитываться за каждый свой шаг, избегать общественного осуждения и гораздо лучше, чем ходить в медицинский колледж.
Я ненавидела болеть или находиться вокруг больных, различных телесных жидкостей, да и вообще любого проявления физиологии. Единственные люди, которые считали отличной идеей, чтобы я поступила в мед школу – это мои придурки-родители.