— Должно быть, это очень увлекательно… — произнес Алекс без большой уверенности в голосе и сделал вид, что рассматривает фигуры на доске. — Но, вероятно, шахматист со средними способностями, в конце концов, всегда находит правильные ходы?
— Нет, — отрицательно покачал головой Дэвис. — Это примерно то же самое, что ваши романы, если можно привести такое сравнение. Вы ведь точно так же расчетливо сообщаете все необходимые данные об убийце и убийстве, но так, чтобы затруднить их обнаружение, не делая его, однако, невозможным. Несмотря на это, случается, что даже очень проницательный и умный читатель увидит какой-нибудь факт «с неправильной стороны», если можно так выразиться, и сделает из него неверный вывод. А один неверный вывод повлечет за собой другой и в результате приведет к ложному окончательному решению. Здесь такие же ловушки и преграды. Признаюсь — я большой поклонник вашего творчества. Особенно мне понравилась «Тайна зеленого такси»…
Джо мысленно застонал. К счастью, в ту же минуту дверь, ведущая в холл, отворилась и вошел профессор Роберт Гастингс.
— Добрый вечер! — сказал он. — Я вижу, что каждую свободную минуту вы проводите за самой важной из всех работ! — рассмеялся он, указывая пальцем на шахматную доску. — Он действительно великолепный шахматист, — обратился профессор к Алексу. — Позавчера мы сыграли пять партий подряд, и ни в одной из них мне даже не удалось перехватить инициативу. Фигуры этого молодого человека ведут себя, как живые враги, причем с количественным перевесом. Мне все время казалось, будто у него вдвое больше фигур, чем у меня.
— О, это всего лишь вопрос практики, профессор. — Дэвис покраснел от удовольствия. Такие слова ученого с мировым именем явно были для него чем-то, что он запомнит на всю жизнь.
— А вы надолго приехали в этот очаровательный дом? — спросил профессор у Алекса.
— Еще не знаю. Скорее всего, на две-три недели… Я хочу тут кое-что сочинить. Согласитесь — здесь идеальное место для работы.
— Не знаю. К счастью, я здесь не работал. Зато оба моих знакомых и присутствующий здесь их стойкий и дельный сотрудник работают почти непрерывно. Хорошо, что Иэн не любит работать после обеда, а Гарольд Спарроу — вечером. Иначе я бы их вообще не видел, кроме как во время еды. Видно, что они приближаются к финишу. Мне знакомо такое состояние, и я очень люблю ощущать его на себе. Вам известны такие минуты, когда человек знает, что еще день или неделя усилий, и он сможет, наконец, выпрямить плечи и позволить уснуть уставшему мозгу, выключив работу его важнейших клеток, и заменить их теми, которые позволяют нам поймать рыбу или подстрелить зайца? Разум чувствует приближение такой минуты определенным специфическим образом. Он торопит нас и вызывает горячечное возбуждение. Мне кажется, что именно такое настроение я наблюдаю здесь в настоящую минуту. Не правда ли, мистер Дэвис?