У него алиби.
Я его видела.
Железобетонное алиби.
И все же он был там. Я его видела.
Почему же его не схватила полиция?
Полиция и меня «не схватила». Если я сошла с ума, и убила свою сестру, и все в это верят, почему меня не арестовали?
Тебе повезло.
Мне никогда не везло.
Ты ловко умеешь лгать.
Я не лгу. Я его видела. В дверном проеме террасы.
Ты так часто рассказывала эту историю, что в конце концов сама в нее поверила.
Я знаю, что я его видела. Я прекрасно помню себя в тот вечер.
Ты сумасшедшая, Линда.
Чушь!
Слышишь музыку, которой нет.
Но я прекрасно помню себя.
Видишь то, чего нет, у тебя постоянно кружится голова, она у тебя разрывается на части от невыносимых болей, и ты ничего не можешь с этим поделать.
Я точно помню. Он был там. Я смотрела ему в глаза. А он – мне. И он меня ненавидит за то, что я запомнила его в ту ночь. Он был там. Он убил Анну. А может, я ошибалась все это время. Может, Анна не была случайной жертвой. Может, они были знакомы. Если я ничего не знала об этом романе, это не значит, что его не было. Кто знает? Может, ревнивый любовник. Извращенец. Сумасшедший.
Это ты сумасшедшая. Может, у тебя шизофрения. А может, опухоль в мозгу. От болей, от головокружений, от музыки.
Эта отвратительная музыка.
Смотрю в окно, вода сверкает, искрится, и вдруг вдалеке, на восточном берегу озера, что-то зашевелилось. Пара сучьев движется в лесу, проплывает между деревьев и появляется на опушке величественный, мощный олень, исполненный достоинства, царственный, прекрасный. Смотрю на него, затаив дыхание, словно художник, впитываю его величавые движения, его горделивую грацию, его мощь. Несколько мгновений он стоит в легкой дымке, которая поднимается от озера, а потом неторопливо поворачивается и растворяется среди деревьев. Сижу. Так часто я здесь сидела в надежде увидеть какое-нибудь животное и так редко видела. Но чтобы оленя? Никогда. Этот олень – посланный мне знак.
Никакой это не знак. Ты видишь то, чего нет.
Долго сижу у окна в своем тихом огромном доме, который и есть мой мир, смотрю вдаль с надеждой, что олень снова появится, при этом прекрасно понимаю, что этого не случится, но все равно сижу и жду. А что мне еще делать? Сижу, смотрю, и блики на поверхности озера, слегка вдруг взволнованной ветром, успокаивают меня. Солнце поднимается выше и выше, равнодушное ко всему тому хаосу, что творится в моем мире. Оно озаряет другой мир.
Солнцу около 4500 миллионов лет. Мне это известно, у меня было много времени на чтение в последние десять, одиннадцать лет. За эти годы оно много чего озарило. А вот теперь его утренние лучи сквозь стекло согревают меня. Это успокаивает, это приятно, я наслаждаюсь, греюсь, жадно впитываю этот свет, просто сижу. Чудесный день. Может, получится забыть все, что было, и просто жить, быть благодарной за этот день, эту опушку, это озеро, этот солнечный свет. Солнце поднимается все выше, оно неутомимо, несмотря на 4500 миллионов лет, а я наслаждаюсь тишиной и теплом. Мне не нужно ничего делать, и я уже начинаю думать, что надо вот так сидеть здесь на солнышке, спокойно, и лучше даже не двигаться, чтобы не спугнуть это безмятежное состояние, как снова слышу ее. Эту музыку.