Когда она бежала, задыхаясь, по подземной стоянке, она отчетливо слышала тяжелые шаги за спиной. И была абсолютно уверена, что убийца сестры поджидал ее на заднем сиденье машины, чтобы убрать наконец единственную свидетельницу преступления. Но когда наутро она вернулась за машиной, при свете дня, на парковке, уставленной «пассатами», вся эта история показалась ей дурным сном.
Когда она совершала пробежку в парке, ей чудилось, что за каждым деревом кто-то прячется. Но стоило остановиться и присмотреться, оказывалось, что за этими чертовыми деревьями никого нет.
Может, я сошла с ума? – спрашивала она себя.
Нет, конечно же нет, отвечал ей внутренний голос.
А другой голос спрашивал: а откуда ты знаешь, что не сумасшедшая?
Просто знаю, и все.
Но если человек все-таки сумасшедший, не унимался голос сомнения, как он может об этом узнать?
Софи попыталась отвлечься от этих мыслей, но не получалось. В последнее время она была не в себе. Разрыв с Паулем, которого она больше не могла выносить. Невозможность разговаривать с родителями. И это страшное красное, сырое чувство, которое она впервые испытала на вечеринке своего галериста и о котором выяснила потом, что это – паническая атака. Софи больше не чувствовала себя собой.
Она вернулась в кухню, снова выбесившись на картонные коробки Пауля. Заварила чашку чая. Посмотрела в окно, за которым не увидела ничего, кроме нескольких прохожих и редких автомобилей.
Наконец она села за стол, взяла блокнот для набросков, карандаш и начала рисовать, впервые за долгое время. Ночь, тишина, темнота и Софи с карандашом, бумагой, сигаретой и чашкой чая, под старомодной лампой над столом – одна на маленьком островке желтого света. Рука быстро набрасывала штрихи.
И хотя карандаш не мог передать разный цвет глаз, придирчиво посмотрев на то, что у нее получилось, Софи осталась довольна. Вылитый Йонас. Подчинившись мгновенному импульсу, Софи достала из кармана брюк телефон и набрала его номер. Она должна ему это сказать.
Потом вспомнила, что уже поздно, уже ночь. Положила телефон на стол. Заметила, что замерзла. Встала, налила чайник, достала новый пакетик чая из упаковки – и замерла от страха: из прихожей донеслось тихое поскрипывание.
25
Неподвижно, как статуя, стою в дверях столовой и смотрю в окно.
Садовник смотрит на меня снаружи. С почти счастливым выражением на лице. Злые чары рушатся, и я мгновенно чувствую ярость, словно кто-то во мне щелкнул переключателем, ярость и пронзительную головную боль, моих сиамских близнецов.
– Что вы здесь делаете? – ору я.