– Нет, не только, – тихо говорит он.
Мне теперь ясно, почему я попалась на его удочку, почему поверила ему. Он не врал, когда говорил, что невиновен, что он журналист, отец семейства. Хороший человек. Он действительно так считает. Это его правда. Искаженная, извращенная, сработанная для собственного употребления правда.
Ленцен поднимает глаза, смотрит на меня.
В его глазах вдруг появляется решимость. По спине у меня пробегает холодок. Мы одни. Юлиан не придет. Бог знает, когда он вернется домой и передаст ли ему подруга мое послание. Впрочем, это уже не важно. Слишком поздно.
– У вас и сейчас есть выход, – говорю я. – Пойти в полицию и все рассказать.
Ленцен долго молчит. Потом отрицательно качает головой.
– Я не могу нанести такую травму дочери.
Он не спускает с меня глаз.
– Помните, вы спрашивали, есть ли на свете то, ради чего я готов умереть? – спрашивает он.
– Да, – отвечаю я, а у самой к горлу подкатывает комок. – Ради дочери.
Он кивает.
– Ради дочери.
До меня наконец доходит, что означает это странное выражение лица Ленцена, которое я никак не могла понять. Ленцен печален. Печален и удручен. Он знает, что сейчас произойдет, и это ему не нравится. Это печалит его.
Вот он сидит передо мной, журналист, корреспондент. Сколько всего повидали эти серые глаза, сколько переживаний отложилось морщинами на этом лице. Смотрю и думаю, что при других обстоятельствах он вполне мог бы понравиться мне. И при других обстоятельствах я бы охотно поговорила с ним об Анне. Он мог бы рассказать о многих мелочах, которые я успела забыть или никогда не знала. Но обстоятельства не другие, они такие, какие есть.
– Напоминаю вам, что, если не объявлюсь, меня будут искать здесь, – хрипло говорю я.
Ленцен молча смотрит на меня.
– Линда, дайте мне ваш мобильный телефон.
– Нет.
– То, что я рассказал, предназначается только вам, – говорит он. – Я согласен с тем, что вы недавно сказали. Вы имеете право на правду. И это справедливо, что я рассказал вам то, о чем вы хотели узнать. Но сейчас – дайте мне ваш мобильный телефон.
Он встает. Я тоже. Отступаю на несколько шагов по направлению к лестнице, но понимаю, Ленцен быстрее меня, и мне не хочется, чтобы он оказался у меня за спиной, да еще с тяжелой пепельницей.
– Хорошо, – говорю я.
Залезаю под свитер, достаю мобильник. Ленцен слегка напрягается. Дальше все происходит невероятно быстро. Я не раздумываю. Бросаюсь к окну, открываю и изо всех сил швыряю телефон на улицу. Он падает куда-то в траву. Руку пронизывает острая боль. Я оборачиваюсь.
И смотрю в холодные глаза Ленцена.