– Вынимайте все из карманов, только медленно.
Вынимает, кладет на стол зажигалку. Неуверенно смотрит на меня.
– Повернитесь!
Поворачивается. Не могу заставить себя ощупать его, но вижу, что ни в брюках, ни за поясом оружия нет.
– Подвиньте ко мне сумку, – приказываю я. – Медленно.
Он берет сумку и двигает в направлении ко мне. Поднимаю ее, осторожно открываю, проверяю – ничего, кроме безобидных пожитков. Он безоружен, но это ничего не меняет. Если что, он прикончит меня и голыми руками. Крепче сжимаю пистолет.
– Сядьте.
Он садится.
– У меня есть к вам несколько вопросов, – говорю я. – Надеюсь, вы на них честно ответите.
Ленцен молчит.
– Вы меня поняли?
Кивает.
– Отвечайте! – кричу я.
Он тяжело сглатывает подкативший к горлу комок.
– Да, – выдавливает он из себя.
Изучающе смотрю на него. Оцениваю величину зрачков, цвет лица, частоту пульса по вене на шее. Он, конечно, крайне испуган, но вполне в себе. Отлично.
– Сколько вам лет?
– Пятьдесят три.
– Где прошло детство?
– В Мюнхене.
– Сколько лет отцу?
Он смотрит на меня с неподдельным изумлением.
– Это мы можем опустить, – говорю я. – Вы знаете, почему вы здесь?
– Да, пришел брать интервью, – дрожащим голосом отвечает Ленцен.
Он говорит так, будто понятия не имеет, что я имею в виду.
– Хотите сказать, что не знаете, почему я выбрала для интервью вас? Именно вас?
Он смотрит на меня так, будто я спрашиваю его на совершенно непонятном языке.
– Отвечайте! – рявкаю я.
Ленцен вздрагивает, словно испугавшись, что в случае неверного ответа я выстрелю.
– Вы сами сказали, что выбрали меня потому, что цените меня как профессионала, – отвечает он, стараясь говорить как можно спокойней. – Но постепенно я начинаю понимать, что истинная причина была не в этом.
Зачем он продолжает делать вид, что ничего не понимает? Это бесит меня настолько, что приходится взять паузу, чтобы совладать с собой. Ладно, думаю я, как хочешь, дело твое.
– Хорошо, – говорю я. – Повторим пройденное. Сколько вам лет?
Он не отвечает сразу, и я повожу пистолетом.
– Пятьдесят три, – говорит он.
– Где прошло детство?
– В Мюнхене.
Он старается смотреть на меня, а не в ствол направленного на него пистолета.
– Вы один ребенок в семье?
Но у него это не получается. Не смотреть.
– У меня есть старший брат.
– У вас хорошие отношения с родителями?
– Да.
– У вас есть дети?
– Послушайте, вы меня уже обо всем этом спрашивали! – он старается говорить как можно спокойней. – Что происходит? Это розыгрыш?
– Это не розыгрыш, – говорю я и немножко приподнимаю пистолет.
Глаза Ленцена чуть расширяются.
– У вас есть дети? – спрашиваю я.