— Они простые исполнители, — сказал Клейн, показывая на кричащие экраны. — Скачек на трех ногах, даже при всех благоприятных условиях, не бывает. Они впали в истерику, и они — зудящие пальцы, занесенные над кнопками.
— А что по-вашему могу сделать я? — спросила Ванесса. Этот осмотр Вавилонской Башни подавил ее. — Я не стратег.
"Гомм и остальные тоже не были стратегами. К тому моменту, когда я сюда прибыл, половина Комитета уже умерла. А другие потеряли интерес к своим обязанностям…
— Но они все еще давали советы, по словам Х.Г.?
— О, да.
— Они правили миром?
— В своем роде, — ответил Клейн.
— В своем роде? Что вы имеете в виду?
Клейн посмотрел на экраны. Из глаз его, казалось, вот-вот хлынут слезы.
— Гомм не объяснил? Они играли в игры, миссис Джейн. Когда им наскучивали разумные обоснования и звуки собственного голоса, они прерывали дебаты и бросали монетку.
— Нет.
— И разумеется, устраивали скачки лягушек. Это всегда было предпочтительнее всего.
— Но правительства, — запротестовала Ванесса, — они ведь не просто принимали…
— Думаете, это их беспокоило? — спросил Клейн. — Поскольку они на виду у публики, имеет ли значение, какое пустословие извергается из их уст или что-то подобное?
Голова у нее закружилась.
— Все — случайность? — спросила она.
— Почему бы и нет? И здесь имеется достойная уважения традиция. Нации следовали предсказаниям, прочитанным по внутренностям овец.
— Это нелепо.
— Согласен. Но я спрашиваю вас, ответьте со всей честностью, ужаснее ли это, чем оставить власть в их руках? — Он указал на множество разгневанных лиц. Демократы волновались, утро застало их без какой-либо идеи, которую надо поддерживать или которой следует рукоплескать, деспоты испытывали ужас, что, не получая должных инструкций, они не будут жестокими, потеряют собственное лицо и их свергнут. Один премьер будто страдал от приступа бронхита, его поддерживали два помощника, другой, стискивая револьвер, целился в экран и требовал сатисфакции, третий жевал собственный чуб. Неужели это прекраснейшие плоды с политического древа? Бормочущие, задирающиеся, льстящие идиоты, доведенные до апоплексических приступов, потому что никто не указывает им, каким образом прыгнуть. Не было среди них ни мужчины, ни женщины, кому бы Ванесса доверила перевести себя через дорогу.
— Лучше лягушки, — прошептала она, какой бы горькой ни была эта мысль.
* * *
Свет во дворе после мертвенного освещения бункера казался ошеломительно ярким, но Ванессе было приятно находиться вдалеке от громких и отвратительных звуков, царивших в помещении. Скоро подыщут другой Комитет, сказал ей Клейн, когда они выбрались на свежий воздух. Равновесие восстановится — это дело нескольких недель. А покуда Землю могут разнести в черепки отчаянные создания, которых они видели. Им нужны