Соломонов, казалось, не верил своим ушам, или, по крайней мере подозревал, как и Баллард, что это прощение было притворным, и что любая попытка покинуть здание будет иметь фатальные последствия.
Но Мироненко не отступал.
— Давай же, — сказал он. — Избавь нас от своего общества. Или ты предпочитаешь остаться на ужин?
Соломонов нерешительно шагнул в сторону двери. Не дождавшись удара, он сделал еще один шаг, и еще, пока не добрался до двери и скрылся.
— Расскажи им! — крикнул Мироненко ему вслед. Входная дверь хлопнула.
— Рассказать им о чем? — спросил Баллард.
— Что я вспомнил, — сказал Мироненко. — Что я нашел шкуру, которую они с меня стащили.
Впервые после появления в этом доме Баллард почувствовал тошноту. Причиной ее была не кровь и не останки под ногами, а что-то во взгляде Мироненко. Он уже где-то видел этот блеск в глазах. Но где?
— Вы… — сказал он спокойно. — Вы сделали это?
— Безусловно, — ответил Мироненко.
— Но как? — спросил Баллард. Он ощутил знакомый гром, нарастающий где-то из глубины головы. Чтобы отвлечься, он повторил вопрос, — Как, черт возьми?
— Мы с тобой из одного теста, — ответил Мироненко. — Я чую это в тебе.
— Нет, — сказал Баллард. Гул продолжал нарастать.
— Все науки — просто слова. Это не то, чему нас учили, но то, что мы чувствуем своим костным мозгом, своей душой.
Он уже говорил о душе раньше, о местах, устроенных его хозяевами, чтобы рвать человека на части. Тогда Баллард подумал, что эти разговоры — просто преувеличение; сейчас он не был в этом уверен. Что означали те похороны, если не подчинение какой-то скрытой части его самого? Его костного мозга, его души.
Баллард еще не успел подобрать слова, чтобы выразить свои мысли, как вдруг Мироненко насторожился, его глаза засверкали еще ярче.
— Они снаружи, — сказал он.
— Кто?
Русский пожал плечами.
— Какая разница? — сказал он. — Ваши или наши. И те, и другие могут заставить нас замолчать — если смогут.
С этим трудно было не согласиться.
— Мы должны действовать быстро, — сказал он и устремился в коридор. Входная дверь оставалась полуоткрытой. Через несколько мгновений Мироненко был уже около двери, Баллард следовал за ним. Один за другим, они выскользнули на улицу.
Туман сгущался. Он тяжело окутывал уличные фонари, делая их свет грязноватым, превращая каждый подъезд в укрытие. Баллард не стал дожидаться, пока преследователи появятся в поле зрения, а шел за Мироненко, который уже достаточно оторвался, двигаясь не по комплекции проворно. Балларду пришлось прибавить шагу, чтобы не упускать его из виду. Тот иногда показывался, иногда вновь скрывался в плотных клубах тумана.