Криппс хотел что-то возразить, но Саклинг грубо оборвал:
— Или ты пойдешь как джентльмен сам, или Гидеон и Шеппард тебя выволокут. Что ты выбираешь?
— В чем дело? — возмутился Криппс. — Ты никто, Саклинг. Ты смешон.
— До вчерашнего дня, — ответил тот. — Теперь кое-что изменилось. Один раз повезет и собаке, не так ли? Ты должен знать это особенно хорошо. На твоем месте я бы надел плащ, на улице дождь.
После минутной паузы Криппс сказал:
— Хорошо. Я иду.
— Послушный мальчик, — издевательски-ласково сказал Саклинг. — Гидеон, пойди проверь наверху.
— Я здесь один, — сказал Криппс.
— Не сомневаюсь, — ответил Саклинг, и снова повернулся к Гидеону. — Пошевеливайся!
Баллард слышал, как кто-то сделал несколько шагов по коридору, и сразу затем резкие движения нескольких человек. Или Криппс совершил попытку к бегству, или набросился на Саклинга, — одно из двух. Саклинг что-то выкрикнул, завязалась борьба. Затем, покрывая шарканье ног, прозвучал выстрел.
Криппс вскрикнул, и послышался звук его падения.
Затем снова голос Саклинга, тонкий от ярости.
— Идиот!
Криппс что-то простонал, но Баллард не разобрал слов. Возможно, он просил добить его, потому что Саклинг ответил:
— Нет. Ты отправишься в Лондон. Шеппард, останови кровотечение. Гидеон — наверх.
Баллард отпрянул от перил, когда Гидеон начал подниматься по лестнице. Он плохо соображал и чувствовал слабость во всем теле. Из этой западни не было выхода. Они загонят его в угол и уничтожат. Ведь он зверь — бешенная собака в западне. Надо было убить Саклинга, когда была такая возможность. Но что бы это дало? В мире полно людей вроде Саклинга, выжидающих время, чтобы обнаружить свое истинное лицо; подлые, недалекие, скрытные людишки. И вдруг как будто зверь пошевелился в нем, он вспомнил и парк, и туман, и улыбку на лице Мироненко и почувствовал прилив горя, оттого что никогда не жил — не жил жизнью монстра.
Гидеон был уже почти наверху. Чтобы отсрочить неизбежное хотя бы на несколько мгновений, Баллард скользнул по коридору и открыл первую попавшуюся дверь. Это оказалась ванная. На двери была задвижка, и он ее закрыл.
В ванной журчала вода. Кусок водосточной трубы оторвался, и на подоконник бежала ручьем дождевая вода. Этот звук и холод в ванной снова напомнили ему о видениях той ночи. Он вспомнил боль и кровь, вспомнил душ — как вода лилась на голову, освобождая его от укрощающей боли. При этой мысли его губы непроизвольно произнесли три слова: "Я не верю".
Его услышали.
— Тут кто-то есть, — крикнул Гидеон, он подошел к двери и ударил в нее. — Открывай!