Выживших оказалось немного, но и те, кто подавал признаки жизни, достойного сопротивления оказать не смогли. Завершающим этапом моего “убийственного турне” стало пространство возле окон, куда я вышел с противоположной стороны от входа. Где с нескрываемым удовлетворением, мне довелось оценить результативность последней ракеты, выпущенной практически наугад. Здесь уцелеть удалось лишь двоим, причем первый, судя по характеру повреждений, выглядел готовым отправиться на встречу с праотцами и без моей помощи. У второго ситуация представлялась не настолько фатальной, и судя по безсмысленно болтающейся голове, его полную небоеспособность можно было объяснить разве что жесткой контузией.
Объятый жаждой мщения при мысли, что возможно, это и есть виновник моего ранения, я уже направил ствол Винтаря в его сторону. Но в последний момент в затуманенный злостью разум сумел пробиться слабый голос рационального мышления. Свое оружие он продолжал держать в руке, а потому одним выстрелом я решил выполнить две задачи. Зарядом плазмы, выпущенной из Винтаря, Немезийцу оторвадло кисть руки, и теперь рукоятку отброшенного в сторону плазмера продолжали сжимать уже мертвые пальцы. Но основной задачей являлось ввести противника в состояние болевого шока, что с одной стороны должно помочь ему очухаться после контузии, ну а с другой – сделать более покладистым.
Горячка боя несколько отступила, и следом неизбежно пришла волна боли от нового ранения, позволяя на своей шкуре почуствовать, что сейчас испытывал наемник. А потому, не давая опомниться враз пришедшему в себя Немезийцу, уже осознано уставившегося на место отсутствующей кисти, я приступил к выполнению задуманного плана. Схватив его за шкирку, используя обод крепления шлема к комбинезону, я отчаянным рывком заставил его подняться на ноги. После чего, не дожидаясь, когда он окончательно обретет равновесие, волоча его впереди себя, я направился к выходу в коридор.
Учитывая, что с каждым шагом рану пронзало обжигающим приступом боли, преодолеть эти несколько метров далось ценой невероятных усилий. Но и достигнув прохода, предстояло пройти еще добрый десяток метров, что отняло, кажется, последние остатки сил. За все время пути Немезиец оставался абсолютно безучастен к происходящему, и судя по увеличивающейся нагрузке на левую руку, был намерен совсем отстраниться от действительности, начав терять сознание. Но главное, что его хватило до входа в Казарму, и хотя свою роль он выполнил еще не до конца, по крайней мере волочить эту тушу дальше уже не требовалось.