Непривычная к такому тону Маргарет заметно побледнела. Громадные, широко распахнутые глаза смотрели не моргая.
– Хорошо, Томас. Найдите моего сына, пусть его приведут сюда. Нам понадобятся три оседланные лошади. За мужем я присмотрю.
Лорд Эгремонт, словно вырвавшись из ловушки, умчался прочь. Маргарет проворно подошла туда, где с отстраненным взором сидел Генрих. Медленно опустившись с ним рядом, она глубоко вгляделась ему в глаза и машинально взяла за руку, чувствуя под пальцами скользкость прохладного металла.
– Ты слышал, Генри? Ты можешь встать? Здесь теперь небезопасно. Мы должны уйти.
– Как скажешь, – шепнул он не громче выдоха. И не пошевелился.
– Генри! – встряхивая мужа, прикрикнула она. – Сейчас же вставай. Мы едем, слышишь? Давай же, ну.
– Оставь меня здесь, – пролепетал он, отпихиваясь.
В глаза его вернулся отблеск жизни, и Маргарет который раз встрепенулась в похожем на надежду сомнении, настолько ли уж Генрих немощен и безучастен.
– Ну уж нет, – твердо сказала она.
Тут ее голова дернулась в тревожном изумлении: вдали послышался звук рогов. Острой колючей судорогой пронизал страх, от которого Маргарет бросило в дрожь. Как они могли подойти так близко? Ведь лорд Грэй сказал: десять миль! Оставив мужа, она подбежала к выходу из шатра и вгляделась туда, где пока еще на отдалении виднелась колонна людей, близящихся к королевскому лагерю. Или Грэй каким-то образом ошибся, или же кентцы последние несколько миль одолевали бегом. В смятении и нарастающем ужасе, от которого все внутри немело, Маргарет оглянулась в полумрак шатра. Она стояла и дрожала, раздираемая двумя необходимостями, входящими меж собой в противоречие.
Стук копыт и позвякивание сбруи за шатром возвестили прибытие слуги с лошадьми. Завидев маленького Эдуарда, оживленно вбегающего внутрь, Маргарет чуть не расплакалась от облегчения.
– Беки говорит, что сюда идет войско! – сияя глазами и озорно приплясывая, сообщил мальчонка. – И еще что они «фуфьи выедки»!
Последнюю фразу он нарочито прошепелявил, имитируя ущербную дикцию герцога, которому при Сент-Олбансе повредило челюсть и нёбо, что, безусловно, сказалось на речи.
– Эдуард! – машинально взвилась Маргарет. – Лорду Бекингему не следовало произносить при тебе таких слов. И человек он слишком порядочный, чтобы его передразнивать!
«О боже, о чем я? – растерянно подумала она. – Что я такое несу, когда надо спасать мужа!»
Закрыв глаза, женщина почувствовала, что дрожит. Шум близящейся колонны, ее многоногий топот и бряцание становились все слышней. По полю тревожно разносились команды о построении королевского войска. Маргарет подбежала обратно к своему мужу и жестко ткнулась ему поцелуем в щеку: