– Не подначивайте его, Дерри. А то он вас напополам разорвет.
– Да уж вижу, – ответил Дерри с веселой небрежностью. – Он меня вдвое моложе и вдвое же выше ростом. Но перед этим я его хоть немного да позадираю.
Здоровяк-шотландец медленной ухмылкой показал, что думает о такой затее.
– Надо, чтобы мне привели лошадь, – проговорила Маргарет. – Ваша уже здесь?
– Возмездие-то? Да его и к привязи крепить не надо, настолько оно привязано ко мне. Не лошадь, а прямо-таки собачонка.
Маргарет улыбнулась, ценя попытку Дерри ее развеселить.
– Тогда будем надеяться, что ее имя для нас – доброе предзнаменование.
Замок Сандал возвышался посередине ста двадцати тысяч акров – то есть почти двухсот квадратных миль – земель и угодий. Фермы и лесные массивы, целые городки и дюжина приходов лежали в границах этих владений, где каждая церковь, манор или купеческое подворье платили десятину своему общему сюзерену. Своим родовым гнездом Йорк считал замок Ладлоу, но и здесь он чувствовал себя как дома, и с этим самым чувством вместе с Солсбери подошел к границам своих угодий, откуда к крепости вел последний отрезок дороги длиной в несколько миль.
Как и во всех отдаленных имениях, Сандал в отсутствие Йорка управлялся доверенным распорядителем, и крепость неизменно была готова к приезду господина. У Йорка было издавна заведено по меньшей мере дважды в год навещать каждый из своих крупных домов, проводя там достаточно времени для подсчета доходов и оценки всех затрат на работников и снабжение, будь то возведение новых конюшен или углубление русла какой-нибудь местной речки для предотвращения паводков. Едва армия во главе с Йорком и Солсбери пересекла внешнюю границу имения, как вперед полетел гонец с известием, и в своих частных покоях замка встрепенулся сэр Уильям Певерилл, приступая к немедленному исполнению своих обязанностей. Певерилл был уже далеко не молод, однако вся рутина по приезду герцога была давно отработана и особых тревог не вызывала. Из ближайшей деревни Сандал Магна были спешно отозваны уехавшие по домам на Рождество слуги, которые, вполголоса чертыхаясь, ватагами устремились по дороге обратно в замок, встречать нагрянувшего сюзерена.
Покуда герцог приближался к подножию длинного холма, ведущего прямиком в Сандал, Певерилл три раза проверил мясные запасы замка, со все более растущим изумлением переспрашивая влетающих конных гонцов. В расположенные за стенами амбары, птичники и хлева посылались вооруженные тесаками мясники с подручными. Свиньи в крытых соломой свинарниках, куры и даже квелые по зиме гуси – вся эта живность должна была последовать в котлы и на вертела, если верить вестям, что по дороге сюда двигались маршем тысячи солдат. Двунадесять дней Рождества еще не истекли, и сэр Уильям понимал: сюзерен по приезде так или иначе затребует пир. На главных кухнях уже топились печи; зажглись очаги и в двух сводчатых подвалах, которые пускались в ход лишь по праздникам. По всей крепости во все стороны бегом бежали челядинцы, попутно нацепляя что понаряднее – кто натирал, кто намывал, кто драил; без дела не оставался никто.