– Вон как. С сожалением об этом слышу, милорд. Я был бы рад встрече моего брата с кем-нибудь, кто бы заставил смотреть снизу вверх.
Эту фразу Эдмунд произнес с горьковатым юмором, чем вызвал у Солсбери симпатию.
– Ты, должно быть, слышал фразу: не размер собаки решает исход боя…
– … а размер боя исход собаки, – восторженно подхватил Эдмунд. – Да, милорд. Я это слышал.
– В этих словах изрядная доля правды, Эдмунд. Твой отец, к примеру, роста не сказать чтобы гигантского, но никогда не пасует, каким бы ни был расклад. И хорошо, что у него есть старинные приятели вроде меня, к совету которых он прислушивается, правда?
– О да, милорд. Насколько мне известно, вами он просто восхищается.
Они подошли к двери в главную залу, и Эдмунд распахнул ее перед гостем. Здесь света было больше, чем в коридоре, и откуда-то из глубины неожиданно громко доносился голос отца.
– Если позволите, милорд, здесь я вас оставлю. Надо еще присмотреть за кухарями, чтобы они подали еду.
– Коли так, – приостановился Солсбери на пороге, – то если спроворишь где-нибудь кусок курятины или краюху хлеба, а то и рисовый пудинг, ты ведь знаешь, где меня искать?
Эдмунд со смешком кивнул.
– Непременно гляну, милорд, что можно будет раздобыть.
Солсбери вошел, чувствуя волну тепла от огромного камина. Внутри все гудело людьми. Тяга в трубе была не ахти, и в помещении сизоватыми слоями висел дым, вызывая у тех, кто был ближе к огню, кашель. Под ногами как оглашенные носились три собачонки; одна, приостановившись, пустила струйку на штанину какому-то капитану. Его незамедлительно подняли на смех друзья, он же в смятении попытался дать ей пинка, но она уже отскочила. Солсбери, отрадно ощущая тепло, подлез ближе к огню, где над столом склонялся Йорк.
– Сын у тебя хороший парень, – сказал он.
Йорк поднял взгляд от расстеленных на столе карт.
– Ты об Эдмунде? Да, хотя лучше бы мать его сюда ко мне не посылала. У меня есть соблазн приказать ему вернуться в Ладлоу, до окончания всех этих перипетий.
– Вот как? Мне кажется, ему это придется не по нраву. Он хочет произвести на тебя впечатление.
– Это свойственно всем сыновьям, – сказал Йорк резче, чем, видимо, собирался. – Извини. Ум у меня сейчас чем только не занят. Дай-ка я налью тебе вина.
Едва у Солсбери в руке оказалась наполненная чара, Йорк ногтем очертил на пергаменте линию.
– Вот. На юг к Уорику я послал гонца на быстрой лошади.
– А на запад? Чего бы там ни замышлял Тюдор, те три тысячи Эдуарда могли бы нам понадобиться.
Йорк молча повозился с чарами и кувшином, после чего покачал головой: