Говоря это, молодая женщина невзначай передернула плечами, а на ее сжатых в кулачки руках выступили мурашки, первый признак лжи.
– Я хотел, Мод, чтобы ты вошла в род Невиллов, – продолжил Кромвелл, неприязненно глядя, как втягивается в его родные стены чужая рать. – Солсбери, когда рассказывал о домах, связанных с ним союзническими и родственными узами, вовсе не хвастал. Они правят. Правят через каждую линию, каждый более-менее влиятельный дом, во всяком случае, теперь, когда в их число влился и мой. – Он улыбнулся собственному тщеславию и за это был вознагражден ямочками, что проступили на щеках племянницы. Затем Кромвелл снова посерьезнел. – Если быть войне, Мод, то свою сторону мы в ней избрали твоим браком. И я не завидую тем, кто отважится противостоять этому человеку, во всяком случае, если по одну его руку встанет Ричард Плантагенет, а по другую граф Уорик. Вместе эта троица, если сочтет нужным, может расколоть всю страну.
– Может, дядя, до этого все же не дойдет? Помнится, ты мне однажды рассказывал, что все войны начинает и оканчивает золото. Быть может, граф Перси как-то позолотит нанесенные им раны.
Ее дядя с печальной проницательностью покачал головой:
– Не думаю, что во всем мире сыщется столько золота, чтобы предотвратить это роковое столкновение, во всяком случае, теперь. Буду, разумеется, об этом молиться, но бывают времена, когда нарыв необходимо проткнуть, для того чтобы из него изошел весь гной, мешающий очистить рану. И боюсь, что сейчас, моя дорогая Мод, подступает именно такая пора.
По коридорам и переходам Алнвикского замка Томас Перси шагал в одиночестве. Кто его знает, может, когда в воздухе витают дурные вести, слуги просто избегают попадаться старику на глаза. Хотя какой бы ни была причина, замок на пути Томаса действительно казался безлюдным, и лишь звонкое эхо вторило стуку его окровавленных шпор. Свой мочевой пузырь Томас опорожнил во время битвы, не из страха, а просто потому, что не было возможности найти укромное местечко, чтобы можно снять доспех: вокруг тогда уже развернулась баталия. С той поры он уже четырежды пускал на скаку мочу, давая ей вольно струиться по ноге и стекать из башмака. Подкладка доспеха, набухнув ею, распарила, а затем натерла кожу на бедрах так, что уже жгло в паху. От Томаса ощутимо пованивало, хотя, слава богу, иного рода выделениям он в бою ходу не дал. А то бывают и такие сражения, когда целые фланги всадников возвращаются потом с бурыми потеками на боках своих коней. И видя такое, ушлый человеческий ум неминуемо обращает это вполне понятное прегрешение в скабрезные остроты. Хорошо хоть, что отец при встрече подобного конфуза за ним не заметит.