С появлением вдали Вестминстера Генрих с новой силой ощутил волну ожидания людей, что ехали следом; бремя веры тех, кого за минувший год оттеснили и задвинули фавориты Йорка. Их жалобы на Невиллов остались неуслышаны, дела в судах клались под сукно судьями на содержании у протектора. Но есть Божья справедливость на свете, и вот проснулся ото сна король. Теперь на душе у них было широко и радостно, как иной раз бывает во хмелю. На руку было то, что деревни вокруг Лондона выходили в основном к дороге, так что проезд Генриха был там виден. Люди бросали праздничные застолья, прерывали церковные службы и выбегали радостно приветствовать, узнавая знамена со львами: король наконец вернулся в мир! Целые сотни бежали вдоль строя там, где только можно было ступить, и провожали своего монарха так долго, как могли, в то время как Генрих жаждал лишь одного – отдыха. Ноги внутри доспехов немилосердно тряслись, а рука уже не раз поднималась отереть зудящий пот с глаз, но все никак не получалось, и лишь противно скребла по железу боевая рукавица.
Вначале он думал, что войдет в Лондон и отправится через весь город к Тауэру, освободить из заключения Сомерсета. Но изнуряющая слабость и боль заставили пересмотреть этот замысел и на эту ночь ограничиться одним Вестминстером. Дай-то бог, чтобы там удалось передохнуть и восстановить силы, хотя бы на время.
Въехал Генрих между королевским дворцом и Вестминстерским аббатством, а чтобы спешиться, направил коня в тесный круг всадников. Бекингем, чуя, что король близок к обмороку, спрыгнул с седла и специально встал так, чтобы Генрих на него оперся. Одновременно он как мог пытался прикрыть его от посторонних глаз. Генрих, подавшись вперед, с грехом пополам слез и какое-то время стоял, держась рукавицами за луку седла, пока ноги наконец более-менее не утвердились под весом собственного тела. Королевские герольды протрубили через двор протяжные медные ноты, хотя во все стороны уже и без того спешили люди, криками оглашая весть о прибытии короля.
Генрих встал прямо, чувствуя, что сил достаточно. Вытянув руку, он на секунду оперся о плечо Бекингема.
– Благодарю тебя, Хамфри. Если ты заведешь меня внутрь, я велю принести мне мою Печать.
Грудь Бекингема надулась так, что заскрипели ремни доспехов. Охваченный порывом, он преклонил колено. Граф Перси в эту секунду спешивался, кинув поводья одному из своих взятых в дорогу людей. Под колючим ветром и под скрип своих старых суставов он тоже грузно опустился на одно колено, запахивая вокруг плеч меха. То же самое постепенно проделали все нобили и рыцари; стоять над всеми остался один Генрих. С глубоким резким вдохом он поглядел поверх голов на величественные двери Вестминстерского дворца. Сколько же времени прошло.