В столовой он застал за завтраком всех учителей, кроме мистера Скофилда, который часто опаздывал. Он сел, радуясь, что остальные заняты почтой, газетами и едой и не расположены расспрашивать о событиях прошедшей ночи.
Но покой его длился недолго. Он успел взять с подноса кофе и бекон и возвращался к своему стулу, как распахнулась дверь и ворвался мистер Скофилд, красный от возмущения.
– Что тут вообще происходит? – сердито вскричал он.
– Происходит?
Учителя посмотрели на него, приподняв брови.
– Разве никто из вас не был в гостиной? Я зашел туда за книгой и обнаружил, что там спят четыре человека как минимум! Кто они такие и что тут делают? Колледж сошел с ума или я?
– Ни то, ни другое. Насколько я понимаю, вы не были на вчерашнем спектакле.
– Не был. Я не трачу время без надобности.
Мистер Уорвик поставил завтрак на стол и, глядя в упор на возмущенного коллегу, несколькими краткими предложениями обрисовал ситуацию. Мистер Скофилд, сжимая кулаки, выслушал эту речь, и краска сбежала с его лица, уступив место желтизне. Когда Уорвик договорил, повисла тишина. Все смотрели озадаченно. Взгляд мистера Скофилда устремился куда-то далеко, за окно, за спортивные площадки, к горизонту.
– Понимаю, – тихо сказал он со странно удовлетворенным вздохом.
И когда он наливал себе кофе, мистер Уорвик заметил в уголках его рта намек на улыбку.
Передняя подъездная аллея звенела мальчишескими голосами. В воскресное каникулярное утро родителям разрешалось забирать сыновей в половине одиннадцатого, и мальчики не собирались терять ни минуты драгоценного отпуска. Поэтому они заранее выстроились по обе стороны аллеи и ждали, болтая, прибытия семейных автомобилей.
Большинство из них в это субботнее утро привлекала личность Алистера Уинтрингема. Принесенные им известия прошедшей ночи разожгли воображение всего колледжа, и они ждали от него свежих подробностей деятельности дяди Дэвида. В этом, однако, их постигло разочарование, поскольку блестящий детектив еще не выходил на сцену.
– Ты уверен, что его здесь нет, Уинтрингем?
– Практически да. Я его нигде не нашел. Спросил у копа, которого поставили сторожить в музее.
– И что он сказал?
– В общем, ничего.
На самом деле констебль сказал: «Брысь отсюда, любопытный шкет! Рано тебе в такие дела нос совать». Но Алистер не собирался цитировать эти слова друзьям.
– Кого-то из актеров поселили в лазарете.
– Я знаю, – презрительно бросил Алистер. – Я был у Хорна под окном утром после завтрака. Он говорит языком глухонемых, так что все понятно. Так вот, один из актеров ему сказал, что сэра Тоби стукнули тупым орудием.