Но когда комиссар пробежал половину этого пятого круга и на какое-то время оказался вне зоны видимости, там, вдали, произошло нечто, никак не вписывавшееся в план.
Что именно случилось, Юрий не понял – лишь услышал, как Палисадников вдруг дико заверещал. Слышны были только отдельные слова: «…Да я тебя!.. Что ж ты делаешь, сучонок?! Сотру в порошок!.. Очки! Мои очки!.. Очки отдай!.. Что это, что?! Убери!..» Дальше последовал только протяжный жалобный вой.
Три дюжих охранника уже мчались к месту происшествия. Юрий не слишком быстро, чтобы не привлечь к себе их внимание, двинулся следом…
На дорожке валялись очки, рядом, закрыв руками глаза, катался по земле комиссар и верещал:
– Мои очки!.. Он сыпанул мне что-то в глаза, гад!.. Ну, дайте же мои очки!..
Чья-то тощая фигура стремительно удалялась в сторону другого выходя из парка.
Один из охранников подал очки. Комиссар, не вставая, поспешно их надел, немного покрутил головой и вдруг заголосил на весь парк:
– Черт! Не вижу!.. Ничего не вижу!.. Ослеп!..
Дальше он уже только вопил протяжно, на одной ноте: «А-а-а!..»
Юрий бросился вдогонку за убегавшим. Больная нога заныла, но ему сейчас было не до того, чтобы обращать на это внимание.
Однако преследуемый явно превосходил его в беге. Когда Юрий добежал до забора, тот уже через этот забор лихо перескочил, впрыгнул в явно ожидавшее именно его такси, и машина рванула с места. Даже номера Юрий не успел разглядеть.
Исчез, гаденыш! Растворился! И – никаких зацепок…
Впадать в панику он, Юрий, просто не имел права. С трудом он собрался с мыслями.
Конечно, палачонок мог зайти в парк давным-давно, но отчего-то Юрий верил его записке, в которой тот обещал, что начнет действовать не раньше десяти утра. Вера была, конечно, хилая, но Юрий почему-то чувствовал, что тот сдержит слово: таким типам доставляет почему-то особое удовольствие обскакать противника без всякого видимого обмана.
Что ж, если положить это в основу, то он должен был появиться где-то вблизи парка уже после Юрия…
Нет, такого не могло быть, Юрий его бы узнал.
Парк охрана прочесала основательно, значит, он прятался где-то снаружи.
Где?..
Васильцев попытался поставить себя на его место. Скорее всего, он сам перелез бы через забор уже после начала пробежки комиссара.
А что делал бы перед тем?
Ясное дело, вел бы наблюдение. Вот только – откуда?
Да вон из того дома, из лестничного окна. Да, это удобнее всего.
Мало надеясь напасть на какой-нибудь след, Юрий все-таки вошел в подъезд этого дома, принадлежащего, как и дом Палисадникова, НКВД, – когда-то покойный Викентий на всякий случай обрисовал ему, Юрию, дислокацию их гнезд по всей Москве.