Черный меч царя Кощея (Белянин) - страница 3

— Митя, я тебя всё равно уволю.

— Да за что ж, а?!

— За всё, — многозначительно ответил я, прекрасно понимая, что он меня уже уболтал и шанс чрезмерно позверствовать упущен. — Марш территорию мести! И баню вытопи! И в конюшне прибери, лошади не чищены, сено лежалое, вода уже три часа как несвежая! Мить, ну это я, что ли, делать должен?!

— Слушаюсь, батюшка сыскной воевода!

Один миг, и его будто мышкой в корзину перетащило — был и нет.

Я присел на крылечке нашего отделения, устало кивнул Фоме, распекающему своих молодцов за участие в драке на базаре, и крепко задумался о жилищном вопросе. Тема, кстати, вполне себе актуальная, поскольку в данный момент на вверенном мне участке нас как-то быстро стало очень много.

Если помните, то терем и всё подворье Лукошкинского отделения милиции принадлежат Бабе-яге. Я у неё лишь квартирант, за моё проживание здесь платится из государственной казны.

Митя тут тоже прижился, но он, по крайней мере, выполняет всю домашнюю работу не хуже пушкинского Балды, а маленькое жалованье почти целиком отправляет маменьке на деревню. Милейшая женщина, широкой русской души, разок виделись, ещё бы столько же не встречаться.

Я занимаю свободную комнату на втором этаже, Митяй ночует в сенях. А теперь ещё ко мне переехала бывшая бесовка Олёна, моя законная жена, а к моему напарнику завалилась в гости Маняша, дочь кузнеца, с коровой.

Нет, не дочь кузнеца с коровой, в их деревне о таких греческих штучках и слыхом не слыхивали. Просто с коровой. Дрессированная она у неё, в большом городе не была ни разу, Маняша её теперь по столице на познавательные экскурсии водит, достопримечательности показывает.

Вот сегодня упросила мою Олёну отвести их царский терем посмотреть. К чему я всё это? А к тому, что меня никто не понимает…

— Никита Иванович, там дьяк у ворот, — подошёл ко мне Еремеев. — Нам выгнать или ты своей ногой начальственной ему пинка дашь?

— Не искушай, — простонал я. За последний год идея пнуть возмутителя спокойствия в рясе и скуфейке была у меня почти навязчивой, превращаясь в болезненную потребность…

— Отца Кондрата требует, а тот в порубе сидит.

— Ну и суньте дьяка туда же, будем считать это посещением заключённого.

Сотник с пониманием отвалил, а я уныло поплёлся в терем. Уныло, потому что ничего хорошего меня там не ждёт. Метнувшись из горницы в сени, толстый кот Васька едва не сбил моё благородие с ног и, на секунду обернувшись, послал мне пылающий взгляд и выразительно провёл когтем по шее. Типа это я так довёл его хозяйку, и месть не заставит себя долго ждать.