Через несколько минут я уже поднимал стакан в молчаливом салюте, с благодарностью ощущая, как холодный алкоголь очищает мои внутренности от чудовищного вкуса вегетарианского ужина.
Борис выпил свой стакан одним глотком и тут же вновь наполнил его.
— Еще один глоток амброзии, и потом приступим к нашим планам, товарищ. Скажи мне, тебе когда-нибудь приходилось строить лодку?
— Нет, — осторожно ответил я. — При чем здесь лодка?
— Самолет улетел сегодня вечером, — с сожалением проворчал он. — Нас бросили на произвол судьбы. Мы отрезаны от всего мира на этом острове дьявола. Как граф Монте-Кристо в новом алюминиевом аду! За неделю мы здесь точно сойдем с ума. Мы должны построить лодку!
— Идея хорошая, — неуверенно согласился я. — С чего начнем?
Он чуть не задохнулся от разочарования.
— А я-то думал, ты что-нибудь сообразишь, приятель.
— Проще остаться здесь на неделю, — решительно предложил я.
— Я никогда не верил в анархию. — С отсутствующим видом Борис опорожнил еще один бокал. — Но теперь я вижу, что террор — это единственное, что поможет нам прорваться сквозь алюминиевый занавес, — проговорил он. — Давай бросим жребий, чтобы решить, кому выпадет честь уничтожить это вегетарианское чудовище!
— Ты ведь знаешь меня, — вздохнул я. — Я всегда отличался практическим умом. Сколько бутылок ты привез с собой?
— Немного, — с сожалением в голосе ответил он. — Хватит только на меня, Ларри.
— В таком случае придется срубить дерево, очистить его от сучков, выдолбить и…
— Что за чушь ты несешь? — не понял Борис.
— Лодка, — огрызнулся я. — Ты же знаешь, что неделю в трезвом виде я не выдержу.
И тут мы услышали какой-то пронзительный вопль. Я вздрогнул, пролив несколько капель драгоценного напитка.
— Что это за шум?
Борис брезгливо пожал плечами:
— Ничего особенного. Наверное, кто-то взял вторую тарелку тушеных каштанов!
Я осторожно поставил бокал, открыл дверь и едва успел выйти в коридор, как на меня налетел ураган. Через секунду я уже лежал на спине, а на груди у меня сидел этот самый ураган.
— Ларри! Спаси меня! — восклицал плаксивый голос.
— Ничем не могу тебе помочь, — отозвался я задыхаясь, — ведь ты же сидишь у меня на груди. Если хочешь играть в ураган, Ванда, то, пожалуйста, заранее подавай штормовые сигналы!
Ванда неохотно слезла с моей груди. Когда я поднялся, она уже немного успокоилась. Но не настолько, чтобы перестать дрожать. Вид рыжеволосой пышной Ванды в детской бледно-голубой коротенькой нейлоновой рубашке вызвал у меня прилив энтузиазма. Все девяносто два сантиметра ее впечатляющей груди так соблазнительно подрагивали под полупрозрачной тканью, что мои глаза чуть не вывалились из орбит.