Брат рассказывал, что у Гитлера в Берлине были запасные военные части для защиты города. И немцы в целях защиты затопили метро. Открыли шлюзы и пустили воду в метро тогда, когда внутри находились их же граждане — немцы: дети, старики, военные. Все утонули.
«А мы в это время, — рассказывал Виктор, — на своих танках по улице перли. И так до самого Рейхстага дошли».
* * *
Вспоминал, как пехота должна была водрузить наше советское Знамя на крыше Рейхстага, а с балконов домов по ним стреляли немцы. Наши военные, войдя в город, врывались в дома в поисках нацистов. Парадные двери были закрыты, и нашим солдатам их приходилось ломать, чтоб попасть в дома и ликвидировать засевших там стрелков.
— А мы, танкисты, — рассказывал Виктор, — окружили весь Рейхстаг, выставили свои пушки, и как только увидим, что кто-то с балкона целится по нашим, туда и стреляем.
В общем, танкисты, в том числе и Виктор, охраняли Рейхстаг, чтобы пехотинцы смогли поднять наверх Знамя.
* * *
…После войны я просилась у матери поехать учиться. Но тогда никого не пускали учиться, потому что некому было работать. Была разруха после войны, все нужно было строить заново, возрождать сельское хозяйство.
Меня назначили звеньевой. В бригаде — 20 девчонок по 17 лет. Мы сеяли кукурузу, картошку сажали, свеклу, потом сахарную свеклу. В 6 утра подъезжала «трехтонка», мы туда залезали, и держались друг за друга. Так стоя и ехали в поле. И еще песни пели: «Ревет и стонет Днепр широкий», «Распрягайте, хлопцы, кони»…
В поле перед нами — участок шириной с километр. Встаем в шесть рядов, тяпку — в руки, и на прополку. Убираем сорняки от кукурузы. Жара невыносимая — 35–40 градусов. Мы все в платочках. Нагнешься — пот льет. Прополка длилась 8–10 часов. Когда уже солнце было на закате, приезжала наша машина, и нас забирала.
Вместо медицинского — в «консервный»
После войны я год проработала в совхозе звеньевой. Но желание учиться не ослабевало. И, наконец, мне удалось уговорить председателя. Он созвал собрание и говорит: «У нас работает Копанева Елена Александровна. Девочка, ей столько-то лет, закончила 7 классов, она желает дальше учиться. Нам нужны в будущем бухгалтеры, агрономы: нам же нужно как-то развиваться дальше. После учебы она вернется, будет у нас работать. Что думаете?». А на собрание пришли все: скамеек на всех не хватило, стояли в дверях, в коридоре. И все, как один, подняли руки: отпустить на учебу.
Я ту ночь от радости даже не могла уснуть. Потом поехала в Одессу. Там получила паспорт! Это тоже было счастье. Помню, убегала из паспортного стола и все оглядывалась: не догонят, не заберут паспорт обратно? Ведь я была дочь репрессированного. Таким, как я, было трудно пробиться или что-то получить.