Потом Бал вспомнила, как все-таки выглядела та рана на ноге, которую Айше тогда перевязывала, – сама, трясущимися руками, в спешке и тесноте… Вспомнила, как шагал потом брат прочь от шатра, как спрыгивал на борт ладьи: тяжеловато, но на самом-то деле почти не скованно в движениях.
Похоже, ее названная сестра настолько же преувеличила тяжесть травм, насколько она сама преуменьшила. И все равно…
Вновь ущипнула себя за руку: с вывертом, до боли, чтоб синяк остался. Поделом тебе, дурища малолетняя! И еще раз, столь же болезненно, прямо по синяку: это тебе, дуре, за Ламии! Он с виду остался цел и невредим, но разве ты, скудоумная малолетка, знаешь это твердо, разве пришло в твою пустую голову, что надо удостовериться, промыть рану, если она все-таки есть, плотно стянуть ушиб, хоть бы и такой же тряпицей, как твоя сестра-подруга?!
Привыкла всю свою жизнь верить, что Ламии словно бы неуязвим, как из железа выкован… А ведь из плоти и крови он, как и Бек. Уязвимой. Живой.
Встревоженно заворчал рядом Пардино. Джанбал привычным движением положила руку ему на загривок, успокаивая, и сама тоже опомнилась. Совсем не нужно сейчас привлекать к себе лишнее внимание.
– А все этот Гергедан! – У Айше, только что в три ручья ревевшую у нее на плече, горе вдруг сменилось яростью. – Даст Аллах, он у меня подавится своим собственным рогом, я ему…
– Ш-ш-ш… – Бал крепче прижала к себе подругу, при этом не забыв в очередной раз громко охнуть и скривиться как бы от боли: все ведь вокруг знают – это она, а не какой-то там иной Бек, победила (то есть победил) вчера Мехмеда Позолоченного и была (был) побеждена Гергеданом. – Не ори так, а то Аллах, в великой милости своей, предоставит тебе такую возможность гораздо раньше, чем думаешь.
– Раньше?
– Ага. Прямо сейчас.
Носорог стоит совсем неподалеку, угрюмо смотрит на них. Он так близко, что наверняка мог кое-что слышать и даже что-нибудь заподозрить… но с мозгами у него явно дело обстоит куда хуже, чем с мускулами.
В общем-то, Бал на эту груду мышц особого зла не затаила. То ли дело Мехмед, гаденыш, выползок змеиный… Но как раз он-то получил свое, лежит сейчас под пологом возле первой мачты и стонет совсем не притворно. А Гергедан… он мог бы вчера повести себя гораздо хуже.
Это она так считала. И едва сумела удержать Айше, которая, вдруг сунув руку куда-то в самые глубины своего необъятного балахона, резко вскочила на ноги. Еще миг – и бросилась бы на Носорога. Возможно, даже сумела бы его пырнуть – вряд ли насмерть, могла и вовсе не успеть, он сейчас к нападению был готов, да и трое праздно скучающих в стороне пиратов уже привстали в радостном предвкушении потехи.