– Это единственный способ не лечь костьми, – злобно процедила Джанбал сквозь зубы. – Для всех вас – и для нас тоже. А ветер хорош…
– Госпожа, позволь хотя бы кликнуть Али, он отлично управляется с парусом!
Это слуга договаривал уже на ходу: они торопливо спускались по крутой тропинке к пристани. Все трое – Айше, к счастью, ничего объяснять не пришлось.
– Некогда. И незачем. Это не шаик, а переме-кайык, тут для паруса двух рук хватит. – Бал, не останавливаясь, показала слуге свои руки, крепкие, загорелые. – А каждый лишний – ненужный груз. В башню. Запритесь там и подготовьте оружие. За Пардино проследите, чтобы не бросился нам вслед, хоть бы и ползком.
– Госпожа!
– Они догадываются, что мы здесь. Теперь должны увидеть, что нас здесь больше нет. Но мало ли что…
Больше на слова времени не оставалось. Девушки прыгнули в переме, однорукий бросил им причальный трос и шестом отпихнул лодку от мостков.
Парус коротко заполоскал – и распрямился, ловя ветер.
* * *
– С фитилем управишься?
– Управлюсь, – ровно ответила Айше.
– Только не вздумай зарбазан к плечу прижимать: снесет. И плечо снесет, и то, что от тебя после этого останется, тоже. За борт. Вся отдача должна прийтись на крюк, вон там, где передняя опора.
– Знаю.
– По второй лодке. Обязательно попасть не старайся, хотя это и хорошо бы. Но главное – чтоб выстрел был…
Только сейчас Бал, занятая парусом, нашла возможность взглянуть на свою подругу – и чуть не поперхнулась: та была обнажена до пояса, оставшись лишь в коротких нижних шальварах. На шее ее, спускаясь в ложбинку меж маленьких твердых грудей, висел кинжал с янтарной рукоятью.
– Они меня такой запомнили, – объяснила Айше все тем же пустым голосом. – Тебя – в мужской одежде; вот ты в ней и есть. А меня – или в парандже, или так. Иначе не узнают, что это мы.
В этих словах был резон, но Джанбал поймала взгляд Айше – и едва не поперхнулась снова: та смотрела словно сквозь пелену. В ее расширенных зрачках стояло безумие.
– Не отпускает… – Айше, дико ощерившись, положила ладонь на янтарную рукоять. – Держит меня желтый камень, камень терпения. Еще не насытился. Плачет слезами проклятия, заставляет блюсти клятву…
– Ты вообще когда-нибудь бебут с шеи снимаешь? Хотя бы этой ночью снимала, когда ты и мой брат составляли зверя с двумя спинами? – резко спросила Бал, надеясь хоть грубостью слов выдернуть подругу из тех неведомо каких глубин, в которых пребывал сейчас ее рассудок.
– А ты? Ты этой ночью снимала свой камень Зебергед? Даже когда все остальное сняла?
Джанбал не нашлась что ответить. Хуже того, так и не поняла, удалось ли ей привести Айше в чувство.