Затем Клаймич вдарился в легкие воспоминания, какое красивое сопрано было у Татьяны Геннадьевны, мамы Веры, и как все студенты "консервы" были влюблены в свою красивую преподавательницу.
Выпили за "красавицу Татьяну", потом за ее "такую же" красавицу дочь, затем по очереди за всех оставшихся дам! От мамы последовал ответный тост "за наших мужчин", от них - тост за "верных женщин",
Тут уже и я не сдержался, слегка расслабившись от выпитого, и выдал анекдот:
- Одна женщина рассказывает подруге:
- Встречаюсь с двумя мужчинами и не знаю, кого выбрать…
- А что тебе сердце подсказывает?
- А сердце подсказывает - не страдай фигней, муж узнает - убьет всех троих!..
За нашим столиком заржали так… что посмеялась, наконец, даже Вера. Все-таки, шутки "моего" времени имеют здесь просто фантастический успех!
Решив не упускать момент, и подстегиваемый выпитой водкой, я заявил:
- А я знаю еще один смешной анекдот, но его нужно показывать в лицах. Вера вы мне не поможете?
"Не помогу! Отвали! Не смей!" - яростно ответили мне глаза Веры, но я встал и направился к ней:
- Большое спасибо!
Провожаемый улыбками и заинтересованными взглядами всех сидящих за столом, я подошел к напряженной, как струна Вере, опустился на одно колено и взял ее вздрагивающую ладонь в две свои:
- Любимая! Мы не сможем больше встречаться. У меня появилась постоянная женщина…
Я покаянно опустил голову под смешки и напряженное внимание присутствующих:
- …и это очень серьезно…
Преодолевая нерешительное Верино сопротивление, я прижал три сцепленные ладони к губам и сымитировал всхлип:
- У меня вчера мама с дачи вернулась!
И я кивнул в сторону мамы, под хохот присутствующих…
Когда я, с довольной улыбкой, поднимался с колена, выпуская ладонь девушки, то Вера неожиданно и весьма больно, на короткое мгновение, сжала мои пальцы.
Могу собой гордиться, на моем лице не дрогнул ни один мускул! Более того, я отпустил великолепный, в своем лицемерии, комплимент:
- Спасибо, что согласились подыграть! Мы могли бы выступать дуэтом… на сцене!
В ответ я удостоился не менее лицемерной улыбки и злого взгляда красивых изумрудных глаз.
Время уже приближалось к часу ночи, и гости ресторана начали постепенно расходиться.
Стали собираться и мы. Клаймич попытался тайком расплатиться за всех, но это было бдительно пресечено остальными присутствующими. Затем, весело галдящей компанией, мы двинулись к центральному входу "Жемчужины".
В самой гостинице проживал только Клаймич. Его ленинградские друзья, с "няшей" Оленькой, жили в санатории им. Орджоникидзе, Вера с родителями в санатории ЦК, ну, и мы рядом с ними, в "Салюте".