В пятницу утром к Иосифу Родяну постучался сторож с прииска.
— Входи! — раздался могучий бас хозяина.
— Христос воскресе! — поклонился здоровый широкоплечий парень. Лицо у него, однако, было бледное и растерянное. Комната мгновенно заполнилась запахом земли и серы. Запах этот приятно щекотал ноздри Родяна. Глаза его заблестели, он оживился.
— Воистину воскресе, Митруц! — весело ответил он, шагнув навстречу сторожу. — Чего нового у «Архангелов»? Не попала ли какая-нибудь мышь в мышеловку?
— Вроде нет, — буркнул парень.
— Вы тоже, Митруц, погуляли? Хватило ли вина, что я вам послал?
— Хватило, домнул управляющий, и еще осталось.
Митруц замолчал. Но по голосу, по выражению лица, по тому, как он переминался, видно было, что он чем-то встревожен. Родян сдвинул брови:
— Ты хочешь мне что-то сказать, Митруц? — вопрос прозвучал строго и сухо.
— Да, домнул управляющий, потому и пришел.
— Что, и сегодня рабочие не вышли на работу?
— Выйти-то они вышли, да за работу не взялись. Все семнадцать человек разлеглись возле входа пузом вверх. До спуска в шахту дошли, а спускаться вниз не хотят.
— Ты что, спятил? — закричал Родян, тряхнув парня за плечо.
— Не спятил я, хозяин. Внизу, на дне шахты, слышно, кто-то стонет. Рудокопы послушали и не захотели спускаться. Лежат себе возле входа и молчат.
— А вы, сукины дети, сторожа и надсмотрщики, вы-то на что? Ничего вам поручить нельзя! Не мог кто-нибудь из вас спуститься, посмотреть, чего боятся эти недоноски? — Родян был в ярости и уже не говорил, а рычал.
— Лазили мы, домнул управляющий, — отвечал Митруц, — сами слыхали: что-то подвывает на дне шахты. Не чудится, а взаправду так. Люди на наши слова и ухом не ведут. Ни с кем и не потолкуешь, все молчат, словно окаменели.
Ничего не сказав, Иосиф Родян выбежал на веранду и закричал:
— Никулае! Где запропастился, подлец? Седлай гнедого, Никулае!
— Прошу прощения, господин управляющий, — начал Митруц, когда Родян вернулся в комнату, — прошу прощения за известие, но люди сильно перепугались. Сама шахта весть подает, что близится несчастье: и молотом стучит, и завывает!
— А ну, ходом отсюда, паршивец! На прииске тебя найду! — рявкнул Родян. — Всех разгоню!
Митруц тут же исчез, свернул на тропу и стал подниматься на Корэбьоару. Не успел он одолеть и половины дороги, как его догнал конный Родян. Даже не взглянув на сторожа, он пришпорил взмыленного коня и поскакал дальше.
Через полчаса Иосиф Родян был возле «Архангелов». Рудокопы при виде его повскакали, сбились в кучку и стали перешептываться.
Управляющий выпрыгнул из седла, конь встряхнулся, и во все стороны полетела белая, словно мыльная, пена.