Рудокопы, сторожа, надсмотрщики встретили Родяна гробовым молчанием. Казалось, все они сговорились и были заодно.
— Сплошь бабы, ни одного мужика не нашлось! — крикнул Родян, и презрительная улыбка пересекла его лицо.
Люди молчали.
— Что стряслось, братцы, что все вы окаменели? Или хотите и шестой день пасхи отпраздновать?
Шахтеры упорно молчали, опустив головы.
— За мной, ребята! — крикнул Родян и направился к входу в штольню, к черной дыре, откуда вырывались густые клубы пара, остро пахнувшие влажной землей. — Кто не полезет в шахту, тому расчет. Бабы должны по домам сидеть.
Иосиф Родян остановился над черной дырой. Его огромную фигуру обволакивал туман, вырывавшийся из шахты. Никто за ним не последовал.
— Не будем больше работать в этой штольне, — выдавил из себя один из рабочих.
— Не будем! — поддержали его остальные.
— Бросить надо эту шахту! — загомонили со всех сторон.
— Нам знак был, что будет человекоубийство, если мы туда спустимся, — прозвучал одинокий голос.
Родян ничего не ответил. Он потребовал сальную свечу и шагнул в темную мокрую штольню. Сверху со стен непрерывно падали тяжелые капли, порождая странные печальные звуки, одиноко и гулко отзывавшиеся под каменными сводами. Вход в штольню был достаточно высоким, но Родяну приходилось горбиться и наклонять голову. Шел он быстро, прямо по лужам, не замечая этого. Пройдя метров триста, почувствовал, что ему холодно. В штольню он вошел еще потный, а теперь его пронизала дрожь от холодной и мокрой земли. Остановился, застегнул поддевку и двинулся дальше. Вскоре он добрался до спуска в шахту, прислушался. Слышен был только звон капель, непрерывно падающих со свода. Сальная свеча освещала желтовато-красным светом плотный туман, забивший ствол шахты. Кроме печальных звуков капель, которые, казалось, гнались друг за другом и тонули во тьме, ничего не было слышно. Вдруг из глубины штольни донесся словно отдаленный собачий вой, потом он зазвучал явственнее, потом почти смолк. И опять наступила тишина. Иосиф Родян не верил ни в темные силы, ни в духов, обитающих в шахтах, однако и у него по коже побежали ледяные мурашки и на лбу выступил холодный пот. Долго пришлось ему ждать, пока из шахты не донесся опять протяжный, вызывающий ужас вой.
Иосиф Родян лег и сунул голову в шахту, чтобы лучше было слышно, потом вскочил и быстро зашагал назад. Когда он вышел из штольни, его окаменевшее лицо было таким же бледным, как и у рудокопов. Никакого гнева не слышалось в его голосе, когда он заговорил:
— Нужна длинная веревка. На дне шахты человек умирает.