— Прощайте, домнул Мурэшану.
— Прощайте, домнишоара.
— Доброго пути, — добавила девушка.
— Спасибо, — прозвучало в ответ.
Сделав несколько шагов, Василе обернулся: Эленуца смотрела ему вслед, держась за ручку калитки. Он покраснел, снова двинулся вперед, но, не сделав и десяти шагов, опять обернулся: девушка провожала его взглядом. Когда же он обернулся в третий раз, домнишоара Родян исчезла.
Детская счастливая улыбка заиграла на губах Василе. Казалось, по лицу его пробежала волна света, пока он припоминал во всех подробностях слова, движения, взгляд Эленуцы. Он был счастлив: ведь он встретился с Эленуцей перед самым отъездом и был доволен собой: никогда еще он не разговаривал с Эленуцей столь открыто и откровенно. На душе у него было радостно. Он возвращался в город, в семинарию веселей, чем обычно. Он чувствовал, между ним и Эленуцей протянулась прочная ниточка, хотя что, собственно, было, кроме прощального разговора? Однако семинаристу представлялось весьма многозначительным то, что, трижды обернувшись, он дважды ловил на себе взгляд Эленуцы.
Потом он вспомнил третий день пасхи. Перевалило уже за полдень, когда он, направляясь на луг, где продолжалось шумное празднество, повстречал Гицу Родяна. Молодой Родян смотрел серьезно, ни тени насмешки не замечалось на его лице.
— Отдохнули, домнул Мурэшану? — дружески обратился студент-политехник.
— Часа четыре поспал. Но голова болит, — ответил семинарист.
— У меня тоже. Надеюсь, танцевать сегодня не будете?
— Потанцевать еще можно, поближе к вечеру, но вот пить сегодня не буду. Довольно и вчерашнего.
Гица удивленно взглянул на Василе и дружески предложил:
— Прогуляемся?
— Я в вашем распоряжении, — отвечал семинарист, и они зашагали рядом.
— Вы жалуетесь, что вчера слишком много выпили, но, как я заметил, вы едва-едва пригубливали.
— Да нет, сначала я немножко выпил дома, потом с регентом, с родителями, еще с одним из крестников отца…
Гице помолчал, потом спросил:
— Скажите откровенно, домнул Мурэшану, — тут голос его изменился, — вы не подумали ничего плохого из-за того, что вас не пригласили к нашему столу?
Василе Мурэшану покраснел. Он вообще никогда не думал, что и его можно было бы пригласить к столу управляющего «Архангелами», и в том, что его не позвали, не видел для себя ничего унизительного. И вдруг теперь, когда молодой Родян задал этот вопрос, Василе почувствовал себя униженным, словно впервые ощутил высокомерие Иосифа Родяна.
— У вас за столом и без меня было гостей достаточно, — голос Василе чуть дрогнул.
— Однако нашлось бы место и для вас, — настаивал студент.