— Пустяки, домнул Родян. Главное, мы хорошо повеселились.
— А вам было очень весело? — допрашивал Гица, испытующе глядя на Василе.
— Веселей не бывает! — радостно воскликнул семинарист.
— Вы много танцевали с моей сестрой. Она хорошо танцует?
— Только наша Мариоара танцует легче домнишоары Эленуцы.
Долгое время оба шли молча. Потом Георге Родян неожиданно спросил:
— А какого мнения вы об этом празднестве?
— Праздник замечательный, люди и сейчас еще веселятся. Только, мне кажется, слишком уж безудержный.
— Вы имеете в виду траты? — переспросил Гица, вспомнив широкий жест отца, заплатившего разом за весь погреб Спиридона.
— Нет. Денег у людей хватает. Даже не знаю, как сказать. Мне кажется, в Вэлень что-то неблагополучно, — отвечал Василе, нервничая, что не может яснее выразить свои ощущения.
Гица насторожился.
— Люди чем-то недовольны или излишне довольны? — спросил он.
— Не в этом дело. Мне кажется, люди встревожены. Праздник им представляется короткой передышкой во время долгого пути. А путь этот начинается и кончается неуверенностью. Люди радуются, что они хоть на минуту, но все вместе; они веселятся, но их гложет какой-то страх. Да, да, это веселье встревоженных людей, которые блуждают среди неопределенности. — Семинарист перевел дух, задумался и продолжал. — Я думаю, так веселятся матросы, солдаты во время войны, словом, те, чья жизнь висит на волоске более тонком, чем наша.
Гица слушал его с интересом, хотя и был несколько удивлен.
— А вы довольно проницательны! — заметил он и переменил тему, принявшись расспрашивать о жизни в семинарии.
Семинарист хоть и удивился в свою очередь, но охотно принялся описывать порядки, царившие за старинными холодными стенами. Быстро покончив с подробностями быта, он с жаром заговорил о воспитании, о больших жизненных проблемах, к которым старались приобщить семинаристов их учителя. Он ни на что не жаловался, ни на дисциплину, ни на преподавателей, ни на соучеников. Для всех у него находилось доброе слово. Василе был доволен, полагая, что Гица может впоследствии описать семинарскую жизнь другим односельчанам.
— Мне кажется, вы проявили себя достойным учеником и в семинарии, — заметил Гица, когда Василе закончил свой рассказ.
Василе улыбнулся:
— Не такое это большое достоинство, домнул Родян.
— Однако времени зря вы в семинарии не теряете. Для жизни очень важно, когда в молодости время не проходит зря.
Василе еще долго разговаривал с Гицей, но разговор был так незначителен, что от него ничего не осталось в памяти. Зато он с симпатией вспоминал Гицу и думал, что студент оказался весьма порядочным человеком и он глубоко заблуждался, когда считал Гицу заносчивым и насмешливым.