В Вэлень он явился верхом на белой кобыле, со старым саквояжем, притороченным к седлу. Старики в Вэлень еще помнят долговязого парня, ноги которого свисали до самой земли, когда он въезжал в село на своей кобыле. Дорога в те времена и вовсе была неухоженной, и на ней редко можно было увидеть бричку и еще реже — телегу.
Иосиф Родян обосновался со своим саквояжем в одной из комнат сельской примэрии и только и делал, что писал, ругался и ссорился с людьми, нагоняя на них страх громоподобным голосом. Крестьяне в те времена называли его не иначе, как «канцелярский детина».
С первых же дней исполнения им своих обязанностей жители Вэлень со страхом усвоили, что Иосиф Родян никому ничего не прощает. Срубит ли кто без разрешения ель, утаит ли золото, не выйдет на общественные работы — тут Родян был неумолим.
Мелкие прииски и в те времена разрабатывались в Вэлень, и надобность в лесе у людей возникала довольно часто: то нужно было укрепить вход в штольню, то поставить опоры в стволе. Не станешь же из-за каждого бревна бежать за разрешением! Что касается воровства на приисках, на толчеях, в лесу — то дело это было обычным с незапамятных времен. И хозяева прибегали к закону чрезвычайно редко. У каждого было заряженное ружье и наемная стража.
Однако новый нотар установил свой порядок. Он немедленно отыскивал вора, хотя потерпевший хозяин ни о чем и не заявлял. И тогда привлекал к ответственности как «ночных птиц», так и хозяев.
За эти два года нотар Иосиф Родян не приобрел себе ни одного дружка: ходил он везде и всегда один и если выпивал стакан вина, то тоже в одиночку. Жители Вэлень стали даже побаиваться его, несмотря на инстинктивное презрение, какое любой крестьянин испытывает к человеку более бедному, чем он сам, особенно если этот бедняк из господ или пришлый человек. А Иосиф Родян был, по мнению золотоискателей, беднее их всех: он не входил в долю ни в одном товариществе, не имел толчеи, у него не было ни волов с телегой, ни даже лошади.
Иосиф Родян жил отшельником, говорил лишь о том, что касалось службы, но зато пристально приглядывался ко всему и больше всех размышлял и прикидывал.
К концу второго года пребывания в Вэлень он письмом известил своих родителей о том, что в скором времени женится. Барышня его невеста или простая крестьянка, об этом он не писал, но родители даже подумать не могли о невестке из простых. Занимаясь торговлей, они смотрели на простых людей свысока. Велико же было их удивление, когда на настойчивые вопросы сын ответил, что избранная им невеста в школу не ходила, а зовут ее Марина Негру.