— Что изволите, домнул Родян? — заулыбался скрипач, однако не сдвинулся с места.
— Лэицэ! — рявкнул хозяин.
Музыканты принялись подталкивать старшего.
— Иди, Лэицэ, иди!
Цыган ни за что не хотел переступить порога комнаты: Родян никогда не приглашал его к себе в дом. Кому только не играл по трактирам Лэицэ, наклоняясь со скрипкой к самому уху, бывал и в домах видных господ, все разговаривали с ним по-дружески, один только Иосиф Родян держался от Лэицэ на расстоянии. Лэицэ это смущало. Казалось, он даже побаивался великана. Но попытку приблизиться к Иосифу Родяну счел бы за унижение собственного достоинства. Гордый и самолюбивый, как все артисты, он хоть и сознавал, что, играя, служит хозяину и играет только потому, что тот хорошо платит, однако не мог простить Родяну, что ни разу не видел на его глазах слез.
Лицо музыканта сделалось суровым, сорокалетний жилистый цыган принял царственную позу.
— Не пойду! — отвечал он товарищам и тут же заиграл «сырбу».
Эленуца все забыла, слушая музыку. Она следила за легким скольжением смычка, за дрожанием пальцев Лэицэ и чувствовала, как вместе с веселой музыкой в ее душу проникает неясное томление.
Отзвучала «сырба», и на пороге возникла огромная фигура Иосифа Родяна.
— Лэицэ, дорогой, зайдите, пожалуйста, выпейте стаканчик вина, — пригласил Родян.
Цыган недоверчиво посмотрел на него, но не уловил насмешки. Ему даже показалось, что взгляд Родяна смягчился.
Он кивнул своим музыкантам, приглашая их за собой.
Иосиф Родян угощал музыкантов коньяком, ветчиной и куличом собственноручно.
— Пейте, пейте, добрый коньяк! — приговаривал он. — Пейте, это же лекарство!
Музыканты пили, не ожидая приглашения, и один только Лэицэ все отказывался. Нехотя жевал он ветчину с куличом.
С минуту письмоводитель испытующе глядел на цыгана, потом, круто повернувшись, взял со столика рюмку, наполнил ее и чокнулся с Лэицэ.
— Христос воскресе!
— Воистину воскресе! — поспешно ответил Лэицэ и выплеснул коньяк через плечо, как это делается по старинному обычаю при поминовении усопших. Почувствовав себя тут же «среди своих», скрипач не замедлил наполнить рюмку и поклонился:
— Щедрого вам золота от «Архангелов», домнул Родян!
— Золото есть, Лэицэ! — Родян вновь наполнил рюмки.
— Здоровья и счастья вашему дому! — поспешил добавить музыкант.
— Есть и здоровье, и счастье! — прорычал хозяин, — Вот ты мне, Лэицэ, пожелай хорошего настроения, веселья моим домашним. Заставь танцевать эту домнишоару, — раздраженно закончил он, взглянув на появившуюся на пороге Эленуцу.
Девушка, не сказав ни слова, проскользнула в соседнюю комнату.