Они вздрогнули: в нескольких рядах от них обрушилась целая пирамида из книг. То было делом рук Переса. Он снова навалился и сшиб еще одну пирамиду. Начал крушить стенку за стенкой, книги так и сыпались, точно огромные костяшки домино.
Леонардо нахмурился.
— Надо выбираться, а то этот идиот и нас завалит, и сам поранится.
Он схватил ее за руку и увлек за собой. Теперь они бежали совсем другой дорогой, не той, по которой пришли. И вот, несколько раз свернув за угол, оказались у входа в лабиринт, у лестницы, где их поджидал Мак.
— До встречи, Кори, — подмигнул девушке Леонардо. — И запомни: Древо жизни цветет в Стране мертвых.
— Что это значит? — вздрогнула Кори.
Странный человек не ответил, побрел к своим кисточкам и ведрам с краской. Мак помог ей подняться по лестнице. Внизу продолжал бушевать Перес, чертыхаясь, крушил очередную стену из книг. Они, словно в замедленной киносъемке, так и сыпались вокруг него. Санитар перешагнул через гору, образовавшуюся перед ним, поскользнулся на обложке и врезался в еще одну книжную стену.
— Перес, хватит! Давай, поднимайся! — махнул ему рукой Мак с верхней ступеньки. — Эй, брат! Спасибо за интересный вечер!
Перес удивленно оглядел книжные развалины. Леонардо невозмутимо окунал очередную кисть в ведро, словно ничего не произошло. Кори последовала за Маком к лифту, понимая, что ей лучше побыстрее вернуться в палату, иначе санитары заметят ее отсутствие и поднимут шум.
Гленвуд Каньон, Колорадо
20.04
Казалось бы, Джон Бринстон должен был радоваться, что у него все получилось. Но почему его не оставляло какое-то гнетущее чувство?
Распрощавшись с Купером Холлингвортом, который его подвез, он сел в «Джи-Эм-Эс Юкон» и поспешил выехать из Аспена. Он направлялся к востоку по узкой горной извилистой дороге, что тянулась вдоль каньона. Затем достал мобильник, набрал номер и стал ждать, когда ответит контролирующий операцию офицер. Откашлялся, услышав в трубке знакомый голос, потом сказал:
— Радикс у меня.
— Ты уверен? — спросил его генерал-лейтенант Джеймс Дельгадо. — Проверял?
Директор Национального агентства безопасности мог кого угодно смутить своим суровым голосом. Нет, говорил он не как военный. Не было в голосе ни начальственного рыка, ни требовательных командирских ноток. Краткость речи и выбор слов, казалось, говорили о том, что ничего в этой жизни его не волнует. Может, так оно и было.
— Проверить было сложно, с учетом обстановки и нехватки знаний о предмете, — ответил Бринстон и осторожно притормозил, чтоб не слететь с покрытой льдом дороги. — Нужно провести весьма сложные тесты, определить аутентичность. Но я почти на все сто уверен — это Радикс.