В тот день Соломон Сырец не доехал до «Гиганта», ему не до того было, а потом он забыл о городских слухах и сплетнях. Сначала они никак не могли наговориться. В ту ночь долго не спалось. Ханна рассказывала, как жила в далекой эвакуации, там она работала на заводе, а Яков крутился тут же, в цеху, среди металлических стружек. Страшно было оставлять ребенка в чужом холодном доме. Соломон молчал. Не мог же он рассказывать Ханне о том, как на его глазах разорвало на куски целый взвод. Все думают – это была война. Нет, это была всего лишь простая мясорубка. Но жена ничего не должна знать об этом. А Ханна ни о чем не спрашивала – видимо, догадывалась, что творилось в душе мужа. В Ленинграде летом бывает по ночам невыносимо душно, но они не обращали внимания на духоту и комаров. Ведь впереди у них была целая жизнь.
– Дом построю, большой дом, – бормотал Соломон, обнимая Ханну.
За две войны он изголодался по женской ласке. А Ханна все смеялась и вздыхала: неужели она снова с мужем в одной кровати. Они лежат голова к голове, рука к руке, как предписано Всевышним.
– Бог даст – построишь, – шептала Ханна, немножко путаясь в словах.
В мыслях она молилась, а вслух разговаривала с мужем.
– Сына мне сберегла, – благодарил Соломон, прислушиваясь к дыханию Якова.
Мальчик спал недалеко от родителей, комнатка небольшая, но тихая и светлая. Летом в ней душно, зато зимой тепло. Но это ведь временное пристанище. Если есть семья, будет и дом.
– Встанем на ноги, подожди немного, – бормотал Соломон, обнимая жену. – Веришь мне?
– Верю, Соломон, верю, – шептала Ханна, продолжая молиться в душе.
Она улыбалась, вспоминая прошлые невзгоды. Было трудно и страшно, но она всегда знала, что увидится с мужем еще на этом свете. Никогда в ней не было сомнений. Она все время верила в Соломона. И вдруг они сблизились. Это произошло внезапно, они обнялись и ощутили, что стали единым организмом, все части тел стали общими, на двоих, словно Ханна поделилась своей ногой с мужем. И Соломон ощутил, как боль ушла. Она еще будет приходить, но уже никогда не будет выматывать душу и сердце, боль будет другой – более житейской, более привычной и терпимой. Муж и жена не знали, что в эту ночь они зачали другого сына. А Сырец уже знал, что скоро родится. Он был готов к тому, что в семье его не ждут. Но он очень хотел жить.
* * *
Ханна неторопливо помешивала деревянным половником густое варево в глубоком чане. Корм для коров на вечер был готов, теперь нужно снять тяжелую посудину с плиты и поставить ближе к двери – там прохладнее, быстрее остынет. Ханна искоса взглянула на Соломона: он сидел в углу, погруженный в свое занятие. Муж чинил кожаные подколенники – ему часто приходилось работать на коленях, поэтому повязки быстро изнашивались. Ханна поднатужилась, сняла готовый корм с плиты, и, тихонько вздыхая, боясь ненароком привлечь внимание мужа, с трудом дотащила круглый чан до двери. Маленький Володя ползал тут же, на него не обращали внимания. Ребенок под шумок подполз к теплому неустойчивому предмету, толкнул его, посмотрел, как качается. Покачал головой и засмеялся, затем принюхался. Пахнет вкусно – Ханна собирала на ферме разные травы и заваривала в корм для коров, чтобы молоко было вкусным и полезным.