Володя упал на каменные плиты. Коренев посмотрел вниз, там барахтался Сырец, пытаясь встать с колен.
– «Малохим», – сказал участковый.
– Что-о? – удивленно протянул Сырец, поднявшись с пола.
Он отряхивал пыль и сор с брюк, но так и застыл в нелепой позе с растопыренными пальцами.
– Хорошего ангела зовут «малохим», он оберегает евреев от нечистой силы, – сказал лейтенант, отступая подальше от Сырца.
– Будьте моим «малохимом», лейтенант, – наклонился в его сторону Володя, – станьте моим ангелом-хранителем.
Услышав нецелевое предложение, Коренев еще дальше отошел от Володи, он почти отпрыгнул, напуганный неправильной постановкой вопроса.
– Нам не положено, – нескладно произнес он, – у нас так не принято.
И Сырец расхохотался, настолько дикой показалась ему сцена в пустом цехе рядом с трупом.
– Лейтенант, а вам самому-то не смешно? – сквозь смех выдавил Сырец.
Сначала Коренев вяло усмехнулся, но, зараженный вирусом веселья, неожиданно для себя рассмеялся раскатистым смехом. Они долго смеялись, так долго, почти целую жизнь. Смех навеки породнил их. Глупое эхо разносило смех по всему заводу. Его отголоски зазвучали в гулких сводах и в пустых чанах. Казалось, вместе с ними смеялся мертвый рабочий. Коренев отпустил Сырца в тот вечер. Участковый взял с него подписку, которой обязывал Володю явиться в отделение утром следующего дня. Совершая эти действия, Коренев знал, что отпускает Сырца на свободу. Высшие силы наверху определили судьбу странного еврея. Его не пропустили на тот свет, и даже не лишили гражданской жизни, оставив ему для употребления жизнь физическую. Сырец был свободен. Как ветер. Как птица. Внутри него плясали добрые ангелы. Наверное, они учинили между собой маленький «кидуш», что по-русски означает, еврейские ангелы немного выпили, подгуляв на радостях.
– Лейтенант, откуда вы узнали про ангелов? – спросил Сырец, забирая документы из сейфа.
– А я университет окончил, филфак, на факультете занимался изучением еврейского вопроса, – пояснил участковый, скромно потупившись.
– С такими знаниями и в милицию? – изумился Сырец. – Вы что – на двойки там учились?
– Да нет, с отличием окончил, – сказал Коренев, в его тоне прозвучали самодовольные нотки.
Сырец бросил содержимое сейфа на стол, дескать, смотри, лейтенант, нет у меня от тебя никаких секретов. Денег почти не было, все пивные заработки ушли на свадьбу и на общественное вспомоществование. Сырец вздохнул, проклятые евреи до нитки обобрали. Володя подбросил оставшиеся пачки в воздух. Это не червонцы, всего лишь трехрублевые купюры, но, твердые, как гранит, денежные пачки приятно ласкали ладони.