Профессор, пора домой.
Брагин. Ещё минутку отниму у вас, Елена Анатольевна, пожалуйста!
Соловьёва. Шура, вставай, я сказала!
Дранков. Нет, Лялька, это стало прин-ци-пи-альным нашим с тобой разногласием. Ты готова делать операции по телефону, и делаешь, а я должен смотреть в глаза человеку. Я не уйду, пока его не выслушаю. (Брагину.) Прошу вас, продолжайте. До сих пор я не задавал вам вопросы, но их уже много. Во-первых, кто этот румын?
Брагин. Только минутку, Елена Анатольевна. Я быстро.
Дранков. Не надо быстро.
Брагин. Жена живёт одна. Она то ли умом тронулась, то ли с горя – стала сильно верующей, вроде послушницы при церкви. Ходит в церковь, как на работу. Я когда-то восстановил церковь эту…
Соловьёва. Жалко вашу жену. После этой лягушки – просто глоток свежего воздуха. Бедная женщина! Хорошо муж погулял, аж потерял лицо!
Брагин. Обо мне за это время все забыли. Партнёр мой недавно помер. Своей смертью, – просто, видимо, подавился деньгами. Я потихоньку приехал сюда…
Соловьёва. Напрасно. Это русская рулетка, что ли – узнают не узнают?
Брагин. У румына Арнольда появились кое-какие дела в Москве… Однажды подъехал к банку. Банк никуда не делся, суетится там какая-то жизнь без меня, какие-то новые менеджеры… Проехал мимо дома своего… притормозил посмотрел на окна… Света много – чужие люди там живут…
Соловьёва. Она квартиру продала?
Брагин. Да нет, ребята забрали… Подъехал к нашей церкви. Увидел жену. Смотрю: она стоит, свечки сгоревшие собирает… такая в платочке…
Соловьёва. Ой!
Брагин. Прошла она, на меня посмотрела…
Соловьёва. Узнала?
Брагин. Никакого эффекта… Я опять в Москву прилетел, поехал сразу в церковь. Захожу, смотрю – она опять там. Уехал в Бухарест, чувствую – не могу, тянет. Прилетел назад, ходил каждый день в эту церковь…
Соловьёва. Да вы мне какое-то индийское кино рассказываете! Я сейчас рыдать начну. Неужели она вас не узнала? Вы уверены? Жена должна узнать.
Брагин. Ну я к ней вплотную не подходил… и в церкви полутьма.
Соловьёва. Елена Анатольевна, достойно сработала.
Брагин. Короче. Стала она меня замечать, потом подошла. Я молчу, весь из себя такой загадочный. Она мне про святых, про великомучеников, а я стараюсь лицо отвернуть и внимаю. Ну и пошло-поехало. Чувствую, она уже не в церковь ходит, а с Арнольдом повидаться… Проводил вчера ночью до электрички. Она опять всё мне о Боге, о грехе и в землю вниз смотрит – вроде как тронутая. Одета, как специально чтобы меня помучить, – в платочке этом, юбка до земли одна и та же. Я смотрю, чувствую – с ума схожу. Лучше бы она мужика себе завела, чем так жить. И жалко её, и не хочу, чтобы она мне изменила.