Общими усилиями они приготовили с Жилем компост. Он представлял собой гору скошенной травы, вырванных сорняков, газетной бумаги, спитого чая, кухонных отбросов, осенних листьев, картофельных очисток и даже старых носков. Поворошив внутри длинным металлическим прутом, Жиль сказал:
— В следующем году, когда все это как следует перегниет, мы раскидаем его по саду. А в этом году нам придется купить навоз.
Клода возражала, цепляясь то к цене, то к запаху навоза. Не тогда ли Джулию разбудил среди ночи шум ссоры, которую затеяли Жиль и Клода? Этот ли скандал или тот, что был на следующую ночь, имел в виду Жиль, когда сказал: „Я был готов убить эту старую ведьму и похоронить ее в компостной куче!“?
Она тогда рассмеялась — шутки того, кто нравится, всегда кажутся смешными.
— Когда она сгниет, — сказал еще Жиль, — у меня будет самый рыхлый и самый сочный компост в стране. — Слово „рыхлый“ он произнес, подчеркнуто грассируя. Много дней после этого они хихикали каждый раз, когда кто-либо произносил слово „компост“ (кто-то, например, скажет: „Кинь это в компост!“, — и тут же раздаются взрывы глупого смеха). Их объединяли тогда не только раздражение, которое вызывали королевские замашки Клоды, но и понятная только им двоим шутка. Так было. А потом, в тот день, когда Мадж Браунлоу повезла Клоду в больницу, чтобы ей там сняли гипс, Жиль неожиданно сделал Джулии подножку, повалил ее на землю (рядом с кучей компоста) и изнасиловал.
Мчась сквозь ночь в грузовичке мистера Пателя, Джулия вздрогнула, как и тогда, ощутив вдруг спиной влажный, пронизывающий холод земли. Она с трудом подавила в себе позыв к рвоте, когда ее рот наполнился соленой слюной при воспоминании о вкусе крови — она укусила тогда ладонь Жиля, которой он зажимал ей рот.
Вернувшейся с ее матерью Мадж Браунлоу пришлось сразу же вновь поехать в больницу, на этот раз с Жилем, которому там наложили швы.
— Нет, я не запомнил, как выглядит эта сука, — сказал Жиль. — Она неожиданно укусила меня, безо всякой причины.
Клода сказала:
— Мадж, проследи, чтобы ему обязательно сделали прививку против столбняка.
— Я еще не выжила из ума, чтобы еще раз хотя бы подумать об этом, — сказала Джулия собаке. — Как бы ни был хорош тот компост, я не в состоянии вернуться туда. — Зевая и подскуливая, собака села и уставилась в лобовое стекло. Уже светало. Они ехали достаточно долго. — О’кей, — сказала Джулия, — нам обоим пора пописать. — Она остановила машину и выключила двигатель. Выйдя из машины, она обнаружила, что дождь кончился и они находятся на вершине холма у небольшой рощицы. Местность была Джулии незнакома, однако ей показалось, что она тут уже бывала. А вот мать ее наверняка нет.