– Добро.
Казаки уехали. Мухин предложил продолжить застолье, на что капитан согласился.
– А понравилась ли тебе Анна? – спросил у друга Мухин. – Трудно в нее не влюбиться.
Голевский улыбнулся.
– Пожалуй, ты прав. Хороша девица, ничего не скажешь. Красавица. А что, она замужем или как? Нареченный есть?
– Вдова она. Был у нее когда-то муж, казак молодой, удалой, да погиб трагически. В Енисее утонул. Всего-то полгода замужней побыла. А на данный момент одинока. Многие сватаются к ней, да всех она спроваживает. Крутой нрав у нее, как у необъезженной кобылицы. Как что-нибудь не по ней, так сразу брыкается. Очень горда, знает себе цену, поэтому нелегко ей найти достойного мужа. Ей бы генерала или бы, на худой конец майора, только генералы и майоры ищут девиц своего круга, побогаче да познатнее.
– Оно верно.
На этом разговор о казачке Анне закрыли. Продолжили застолье и стали вспоминать военное время. Легли спать далеко за полночь.
* * *
Игнат шумно втянул ноздри…
Ах, какой запах, у-у… Вкуснотища!
В руках у старика лукошко со свежевыпеченными пирожками. Сейчас он угостит своего хозяина. Вот он, барин, сидит на стуле, читает какой-то журнал и еще не ведает о лакомом гостинце. Но сейчас он узнает, что принесли и от кого. От такого аромата и вправду не устоять!
Как вкусно! У-у!..
– Барин, вам пирожки! – радостно воскликнул Игнат.
Голевский оторвал взгляд от журнала и заинтересованно спросил:
– Пирожки? От кого же, голубчик?
– Какой-то мальчишка передал. Сказал, что от Анны – казачки со станицы. Вы ее знаете.
– От Анны? – удивился Александр Дмитриевич.
«Вот так сюрприз!»
– От Анны, барин, от Анны.
– Как вкусно пахнут, это ж надо!
Капитан внутренне улыбнулся.
«Казачка Анна? Эта чернобровая красавица? Неужто роман начинается? Весьма занятно. Гвардейский офицер и казачка. Интересный сюжетец для сибирской глубинки. Да, но за этой казачкой грех не приударить. Точно спелая ягодка. Словно распустившийся весенний цветок. Наполненная силой земли и света. Красавица-женщина! Так и тянется навстречу любовным приключениям. Может, и я соизволю пойти ей навстречу. Как знать».
– А ну-ка, любезный, сделай одолжение, неси-ка их сюда, – поторопил слугу Голевский. – Записки там никакой не прилагается, а?
– Нету, барин. Никак нет-с.
«Обворожительная ундина ничего не написала? Понятно. Наверняка грамоте не обучена, что неудивительно для сих глухих краев».
– Угостись-ка сам, голубчик, пирогами.
– Благодарствую, барин. Отведаю сию стряпню… Хоть один пирожок да съем…
– Да хоть десять.
Игнат запустил руку под платок, пошарил в корзинке и вдруг как заорет: