Дворец, сооруженный в тринадцатом веке из красного кирпича, много раз перестраивался. В четырнадцатом веке банк Сан-Джорджо, реставрируя дворец для себя, пристроил к нему еще два зала — так называемый «Зал капиталов» и «Зал сделок». В последнем, вызывая всевозможные остроты недоброжелателей, и должна была проходить конференция. «Зал сделок» — большой, прямоугольный, двусветный, с огромными сводчатыми окнами, выходившими по фасаду на море. Вдоль окон — книжные шкафы и ниши. В нишах — статуи знатных генуэзцев, капитанов и банкиров. Для представителей прессы — а их около полутысячи — построена широкая деревянная галерея. Для делегатов, экспертов и переводчиков — стол, центральные места за которыми отведены странам — устроителям конференции.
Итальянская знать задолго до начала открытия конференции заполнила дворец Сан-Джорджо. Это, так сказать, почетные гости: расшитые золотом мундиры, золотые кресты на кроваво-красных (кардинальских) рясах, золото и бриллианты на туалетах декольтированных дам. В два часа к подъезду начинают съезжаться делегации. Почетная стража — карабинеры и моряки — берет «на караул». В два сорок пять пополудни зажигаются все огни. В переполненном зале, кажется, яблоку негде упасть. В два пятьдесят во главе итальянской делегации появляется Луиджи Факта, премьер, небольшого роста, краснолицый, седоволосый. Сознавая свою значимость, занимает председательское место. Входят немцы, предводительствуемые канцлером Виртом. Следом в зал входят англичане. Впереди — сияющий Ллойд Джордж, коренастый шестидесятилетний крепыш, с львиной гривой на большой голове и усами-скобками. Впрочем, если приглядеться, походка у него стариковская, он заметно припадает на одну ногу. Зал встречает Ллойд Джорджа аплодисментами: он — демагог и политикан — один из наиболее упорных сторонников конференции, его фантастический взлет к богатству и славе импонирует зрителям «спектакля века»... Как только стихают рукоплескания, появляется французская делегация, возглавляемая министром юстиции Луи Барту — другом Пуанкаре и крупным политическим деятелем — низеньким, шустрым, весьма довольным собой, с воинственно задранной бородой. Поправив очки на крупном носу, он садится справа от председателя.
Пустуют стулья между делегациями Сербии и Румынии. Нет советских делегатов. Зал настороженно затихает. До трех часов осталось всего несколько минут... В это время представители революционной России, выйдя из вокзала «Принчипе», пересекли площадь, украшенную флагами стран — участниц конференции, и уже входили во дворец. Народный комиссар иностранных дел Чичерин, во фраке с белым пластроном и в цилиндре, заместитель наркома Литвинов, в черном костюме, скрывающем его полноту, народный комиссар внешней торговли Красин, Генеральный секретарь ВЦСПС Рудзутак, Воровский, Иоффе, представители Украинской, Армянской, Азербайджанской, Грузинской, Дальневосточной и других республик. Шестьсот пар глаз следят за тем, как они друг за другом невозмутимо идут по залу. И вот тишина на какое-то мгновение взрывается шумом, возгласа ми: «Большевики!», треском кинокамер, вспышками магния фотографов. Ллойд Джордж, привстав, в лорнет с любопытством разглядывает Чичерина. Советская делегация занимает свои места. Ровно в три часа раздается звонок с председательского места: Луиджи Факта приветствует делегатов стран, приглашенных в Геную. Конференция начинает работу. «Мирная битва народов при Генуе началась, — пишут вечером газеты. — Русские начали состязаться с Европой!»