[42]Первый скандал разразился по поводу частного лица. В числе закладчиков Петроградской ссудной казны оказался министр финансов И. А. Вышнеградский. Им были помещены в казну достаточные ценности и бумаги на владение значительным количеством земель. По случайности часть квитанций, свидетельствующих о принадлежности закладов, сохранила дочь Вышнеградского Н И. Гартвиг, живущая в Белграде, вдова бывшего царского посланника, которой не так-то просто было заткнуть рот. Она представила квитанции на землю, на огромное серебряное блюдо, подаренное ее отцу сослуживцами, на большое число сувениров и ценных подарков, — все с именными надписями. Тут уж и не заменишь, и не откупишься! Вышел полный афронт: в казне имущества Н. И. Гартвиг не оказалось.
А тут прибыла очередная партия заморских купцов, рассчитывающих на приобретение дешевого золота и серебра. Испугавшись скандала и огласки, они заявили «Торговому дому Врангель и К°», что ценности покупать не станут — лишь лом, в котором уж точно никто не узнает своего имущества. Был заключен договор и выделена группа из вернейших офицеров-преторианцев, числом до полусотни. И работа закипела. Ломались новые часы, ножи и ложки, самовары, портсигары и кофейники, чаши и кубки, гнулись подносы, гибли модели памятников, церковная утварь, ризы, иконы, выковыривались драгоценные камни, слоновая кость, — всего не перечислишь! Серебро и золото сбрасывалось ссыпом в ящики, остальное прилипало к рукам ретивых «рабочих». Говорят, обнаглевшие офицеры открыто торговала в Каттаро и Белграде камнями, хрусталем, костью, часами, табакерками, портсигарами и другими подлинными произведениями искусства. Из уст в уста ходили неизвестно кем сочиненные стишки: «Отправилась в Каттаро Маруся в путь, кто может там ждать удара, гнев сушит грудь. Ах, в генеральском ранге ль такой скандал? Мои солонки Врангель, увы, украл...» Небольшая поэзия, но сказано верно!
Была вынуждена и вмешалась наконец югославская прокуратура, произведены обыски, на квартирах у «рабочих» найдено много ценностей. Несколько дел передано в суд для успокоения общественного мнения (не воруй у вора!). Некий офицер Богачев, к примеру, сел на восемь месяцев в тюрьму, что, естественно, никоим образом не приостановило «работу» господ Гензеля, Сахарова и стоящего где-то поблизости, в тени, Леонида Витальевича Шабеко. Однако первый тур окончился Общественные страсти стали утихать, направляемые прессой на более актуальные проблемы, из которых скорый крах большевиков в России оставался наиглавнейшим.