Сердце Джуры забилось сильнее. Этот англичанин сказал, что любит ее. Правда ли это? И неужели то, что сейчас отражается в его взгляде, и есть любовь?
Он ласкал лицо Джуры, сначала кончиками пальцев, потом ладонью, прижимая ее к щеке. Целуя уголок ее губ и веки. Джура не шевелилась, расцветая под нежными ласками, и сердце ее с каждой секундой билось все быстрее. Кто подумал бы, что этот великан, который проклинал ее и был готов убить, может так бережно касаться женщины?
Он снова поцеловал ее в губы, и на этот раз она ответила на поцелуй, обняла и прижалась еще прикрытой парчой грудью к его груди.
– Джура, любимая, – прошептал он, едва касаясь ее шеи горячими губами.
Джура задохнулась от неожиданности. Значит, он действительно ее любит!
Его пальцы коснулись шнуровки на боку и ловко, словно перебирая струны, развязали узлы.
Она ахнула, когда большие, теплые, мозолистые руки скользнули в прорези и сжали ее голую талию. Он стиснул ее, как озорной мальчишка, и, к удивлению Джуры, она вдруг восторженно рассмеялась, подобно тем пустоголовым девчонкам, которые мечтали стать стражницами. Одной из тех девчонок, которых бесцеремонно гнали прочь из отряда. Но Роуана в отличие от любого ланконийского воина не отвратил внезапный смешок Джуры. Вместо этого он расплылся в улыбке, а синие глаза заискрились весельем.
– Боишься щекотки? – хмыкнул он. – Великий воин Джура боится щекотки?
Она попыталась ускользнуть от него, но он крепко держал ее за талию. Пальцы вновь задвигались, и как Джура ни пыталась, не смогла сдержать смех. Беспомощно отбиваясь, она упала на ковер и услышала треск рвущейся материи. Джура протестующе вскрикнула. Роуан, не обратив на это внимания, продолжал смешить ее. Но внезапно застыл и уставился на жену. Джура оказалась нагой или почти нагой, поскольку туника была разорвана от шеи до колен, и груди, хотя сама она лежала на спине, гордо вздымались под взволнованным и восхищенным взглядом Роуана. Тот, не поднимаясь с колен, оседлал ее бедра. Лицо мгновенно стало из шутливого серьезным, синие глаза почти почернели, вена на виске вздулась и пульсировала, мышцы на груди набухли. Ноздри слегка раздувались. Не успела Джура опомниться, как он сорвал с нее остатки туники, подхватил на руки и понес к постели.
Джура была на седьмом небе, но все еще немного боялась.
– Твоей сестре не понравится, что ее платье испорчено, – прошептала она.
Не отвечая, он уложил ее на перину и жадно оглядел нагое тело. Взгляд медленно скользил от ее босых ступней к бедрам, груди и лицу. К тому времени как он поднял голову, биение крови громом отдавалось в ушах Джуры.