Джура нахмурилась и подалась вперед.
– Я умолял отца освободить меня от этой непосильной задачи, – продолжал Роуан. – И твердил Тебе, что недостоин высокой цели. Я трус и лентяй, как считал мой старый наставник. Я не в силах объединить эту страну. Я не истинный король ланконийцев и ни на что не способен.
Он снова закрыл лицо руками и заплакал.
– Джура видела меня насквозь. Джура знала, что я бессилен. О Боже, не я избран для столь великого дела. Уж лучше бы кто-то другой был рожден сыном и наследником Тала! Теперь этот мальчик погиб за меня, спасая мою ничтожную душу. Я больше не могу продолжать. Вернусь в Англию и оставлю Ланконию истинным ланконийцам. Прости меня, Отче, за то, что подвел Тебя.
Роуан бессильно опустил голову, давясь рыданиями.
Джура прислонилась к дереву, смаргивая слезы. Она и не подозревала, что он сомневается в себе! Как он мог считать себя трусом? Он один стоял против зернас! Как можно не верить, что ты и есть истинный король, когда столько всего сделано за такое короткое время?
И как могла она сама усомниться в нем? Что еще нужно сделать, чтобы она поверила в него? Почему с самого начала не была на стороне мужа? Гордилась своим благоразумием и ясностью мышления, но никогда не пыталась оправдать Роуана. Боролась с ним на каждом шагу. Мешала добиваться цели.
Теперь она рыдала почти вслух. Может, дело в том, что, как сказал Роуан, она просто боялась его любить? Противоречила ему не потому, что считала неправым, а из-за такого недостойного настоящей ланконийки чувства, как любовь?! И что, если она любила его с той первой, бурной встречи на берегу реки? Может, она уже тогда подозревала, что он обладает властью похитить ее душу?
Роуан все еще плакал, и Джура неожиданно поняла: необходимо сделать что-то, чтобы не дать ему покинуть Ланконию. Страшно представить, что будет с ее страной, если Роуан оставит мысль объединить племена! Став королем, Джералт ввергнет Ланконию в войну.
А Джура… Джура умрет без этого человека! Как она привыкла к его нежности, ласкам и поцелуям! Привыкла к его силе! Как бы она ни высмеивала его, как бы ни скандалила, он никогда не терял веры в себя! А теперь стало ясно, что он с самого начала сомневался в себе. Почему она не помогла ему?
Она осторожно выглянула из-за дерева и увидела, как поникли его плечи, как безнадежно обмякло тело. Ей захотелось обнять его, позволить выплакаться на своем плече, пока она гладит золотистые волосы.
Но тогда она все испортит! Самое ужасное, что можно сейчас сделать, – сочувствовать и пытаться его утешить. Нужно заставить его снова поверить в себя.