— Вы целые ночи проводите за работой?
— Не буду отрицать, но это необходимо.
— Вы совсем не спите?!
— Немного сплю. Но у меня нет времени.
— Это приводит меня в отчаяние, батюшка!
— Почему же?
— Продолжая вести такую жизнь, вы убьете себя!
— Успокойся, милое дитя, успокойся. Такая жизнь скоро кончится.
— Это правда?
— О! Абсолютная правда! Нить Ариадны, которая ведет меня среди мрака, не вырвется теперь из моих рук… Через неделю для меня настанет отдых, не полный, конечно, не праздность, но больше не будет переутомления, потому что ты удвоишь мои силы… Посмотри на меня: надежда и уверенность в успехе меня поддерживают, и я не чувствую утомления!
Старик говорил правду. Нечеловеческие труды не оставили на нем даже следа. Каким Джордж видел своего отца в день приезда, такой он был и теперь. Та же гибкость в походке, та же твердость в чертах лица, тот же блеск во взгляде, та же откровенная улыбка.
Молодой человек, совершенно успокоившись и отогнав от себя мимолетный страх, стал думать о Марии. Джордж и Мария были теперь женихом и невестой, так же как Эва и Эдуард. Они знали, что должны принадлежать друг другу, твердо веря, что ничто в мире не может их разъединить и стать между ними. Они, ощущая силу отцовского благословения, ничего не боялись и твердо шли к своему счастливому будущему, полные непоколебимой уверенности во взаимной привязанности.
Джордж и Мария полюбили друг друга.
Все было настолько безоблачным, что следовало ожидать грозы.
Однажды вечером Джон Малькольм, уехавший с утра, вернулся только к ужину. Множество писем на его имя лежало возле его прибора. Два из них отличались от других атласной бумагой и толщиной и были запечатаны красным сургучом. На одной из печатей красовался герб Англии. На другой было изображение индийского божества.
Джон Малькольм, пробежав глазами адреса отправителей, отложил письма в сторону, не распечатав ни одного из них, и воскликнул со смехом:
— Отложим серьезные дела! Проделав сегодня верхом двадцать миль, я вполне заслужил двухчасовой отдых.
Мария наполнила хересом стакан из богемского хрусталя.
— Выпейте вина, милый отец, — сказала она с ангельской улыбкой, подавая стакан сэру Джону.
— Благодарю, мое дитя, — ответил судья. Выпив вино, он прибавил, целуя молодую девушку: — Поцеловать ангела — значит забыть усталость, жажду, голод!
— Батюшка, — спросил Джордж, — неужели вы действительно сегодня проскакали двадцать миль?
— Не меньше, друг мой.
— Но ведь вы рискуете здоровьем!
— Ты же видишь, все как раз наоборот. Я здоров, как никогда.
— Потому что вы скорее счастливы, чем благоразумны.