Крепко прижимая к себе роскошную женщину, Зафар сам не верил, что всего пару недель назад считал ее лишь излишне хрупкой и светлокожей помехой, не способной самостоятельно выжить под палящим солнцем Альсабы. Да как он вообще посмел так думать о женщине, во власти которой находится судьба государств, а сила ее очарования ставит шейхов на колени?
Оторвавшись от сладких губ, Зафар принялся целовать нежную шею, а Анна с готовностью ухватилась за его плечи, стараясь сквозь пиджак и рубашку ощутить их напряженные мышцы. Но ему этого было мало… Слегка отстранившись, он сбросил на пол пиджак и негнущимися пальцами вцепился в узел галстука. Ну вот почему ему именно сегодня понадобилось напяливать на себя все эти тряпки? Эта европейская мода совсем не рассчитана на внезапные порывы страсти.
Разделавшись с галстуком, Зафар взялся за пуговицы воротника, чувствуя, как под его грубыми пальцами рвется тонкая материя. Но ему было наплевать. Шейх он, в конце концов, или не шейх? И разве можно думать о каких-то рубашках, когда все внутри горит ярким пламенем?
− Зафар… − Словно очнувшись от какого-то наваждения, Анна осторожно высвободилась. − Остановись. Перестань.
Он сразу же ее отпустил.
− Что? − спросил он, слыша в своем голосе злое удивление. Сжимая ее в своих руках, Зафар на несколько секунд почувствовал себя так, словно наросшая на нем грубая корка вдруг спала, и он вновь стал чувствительным и нежным, и теперь сам не верил собственным ощущениям.
И как же все это не походило на испытанное им ранее… Даже с Фатин у него ничего подобного ни разу не было. А он так ее любил…
Поцелуй Анны заставил его почувствовать себя совершенно другим человеком.
Поцелуй Анны был чем-то таким, что он не заслуживал.
Но стоило ему немного успокоиться, как он содрогнулся от осознания того, что только что сделал.
Один поцелуй еще можно было списать на неосторожность, но два…
Два яснее всяких слов говорят о его собственной непрошибаемой глупости. Он вновь поддался желаниям тела и думал той головой, что прячется в штанах…
− Разумеется, нам нужно остановиться. − Он отступил на два шага.
− Я помолвлена с Тариком.
− Плевать мне на твоего жениха, но судьба целого народа в моих руках, и я больше никогда его не подведу. Меня не волнует, верна ты Тарику или нет, а вот война очень даже волнует. Я не готов жертвовать жизнями моих подданных только ради того, чтобы раздвинуть тебе ноги. Ты не настолько ценна.
С этими словами он развернулся и пошел к двери, чувствуя на себе удивленный, непонимающий взгляд и четко сознавая, что незаслуженно ее обидел. Обидел и ранил.