— Может, он выиграл на скачках и его…
Майлз мрачно улыбнулся.
— Дик очень изменился, Джек. Он больше не держит скаковых лошадей, не играет в карты, разве что ради приличия, за компанию.
— Дик не играет? Тогда чем же он занимается?
— Именьем и еще вывозит жену в свет. Когда он в городе… Кстати, останавливаются они в твоем лондонском доме, — с горечью добавил он.
— Ну и что с того? Дом все равно пустует. Однако я просто не в силах вообразить Дика, превратившегося едва ли не в святошу.
— А что еще ему остается делать после того зла, что он причинил тебе?
Милорд проигнорировал эту ремарку. Насмешливая улыбка играла у него на губах.
— Господи, Майлз, ну до чего все это забавно! Как же меняются люди! Я, прежде такой образцовый, погрузился в пучины распутства: играю в азартные игры, граблю на дорогах. Дик — едва ли не святой. Ведет богобоязненный праведный образ жизни… и его грабят родственнички жены. Нет, знаешь, все же я ему не завидую!
— По крайней мере, ты получаешь куда больше радости от жизни, — усмехаясь, заметил О’Хара. — К тому же и совесть тебя не мучает, как его.
Лицо Карстерса превратилось в непроницаемую маску. Затем он приложил салфетку к губам и улыбнулся.
— Да, согласен с тобой в том, что касается радостей жизни, но насчет совести… Думаю, здесь все обстоит не так просто.
О’Хара искоса взглянул на друга. Тот сидел в кресле боком, перекинув руку через спинку.
— Не обидишься, если спрошу тебя кое о чем?
— Разумеется, нет.
— Ты… снова намерен заняться грабежами?
— Нет.
— Тогда чем же?
Милорд рассмеялся, лицо его просветлело.
— Сказать по правде, Майлз, я еще не решил. Решает судьба… не я.
МИСТЕР БЕТТИСОН ДЕЛАЕТ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Мистер Беттисон никак не мог понять, что же последнее время творится с Дианой. Прежде такая жизнерадостная и полная обаяния, она стала вялой, апатичной, даже чопорной. Она едва слушала самые лучшие его истории и даже забыла пару раз посмеяться двум его совершенно неотразимым шуткам. Затем он с неприятным замиранием сердца заметил, что и поглядывает она на него как-то косо, словно вовсе не рада его присутствию в Хортон-хаус и ухаживаниям. Но мистер Беттисон был слишком отъявленным эгоистом, чтоб поверить в подобное, а потому отмел все эти невероятные предположения, решив, что холодность эта объясняется скромностью, приличествующей каждой порядочной девушке. И он продолжал навещать ее, пока визиты не участились настолько, что едва ли выдавался день, когда мистер Беттисон не возникал возле дома, важно вышагивая по лужайке и на ходу осведомляясь, где же мисс Болей. Мистер Болей, в глубине души надеявшийся обрести в лице мистера Беттисона зятя, не разрешал дамам уклоняться от этих визитов и даже советовал мисс Бетти, поприветствовав гостя, тут же удалиться, чтобы молодые люди могли побыть наедине. Так что Диана была буквально вынуждена принимать сквайра и выслушивать его бесконечные монологи. Она постоянно осаживала его в надежде не допустить неминуемого предложения, но то ли делала это недостаточно жестко, то ли шкура у мистера Беттисона оказалась слишком толстой, чтоб колкости девушки могли его пронять. Как бы там ни было, но не прошло и двух недель со времени отъезда милорда, как сквайр попросил ее руки. Ему было отказано твердо и бесповоротно, однако, приняв сей ответ за девичье кокетство, он стал еще настойчивее и даже игривее и продолжил ухаживания со столь самоуверенным видом, что мисс Ди не выдержала.