— И много ли у них долгов?
— Не знаю, не скажу. И вообще, выяснилось это совершенно случайно. Ведь эти Бельмануары не привыкли себя стеснять ни в чем.
— Да и мы тоже. Не стоит так уж осуждать их, Майлз!.. Мне, разумеется, известно, что именье Бельмануаров заложено, но кто бы подумал, что дело зашло так далеко!
— Да уж! Однако денег Дика вряд ли хватит на удовлетворение аппетитов этой парочки. Они у них просто текут рекой — на игру и хорошеньких женщин.
Милорд грозно нахмурился.
— Гм… Думаю, в один прекрасный день мне придется выставить Трейси небольшой счетец.
Майлз промолчал.
— Но как, однако, Дик умудряется, не трогая моих денег?
— Понятия не имею, — сам тон О’Хары, казалось, говорил о том, что он не только не знает, но и знать не желает.
— Остается надеяться, что сам он не в долгах, — заметил Карстерс. — Однако, похоже, он крепко влип. Нет, надо все же уговорить его принять мою долю, — он нахмурился и забарабанил пальцами по столу.
Тут О’Хара не выдержал.
— Как это на тебя похоже! Да оставь ты его в покое, ради всего святого, и не морочь себе голову из-за этого жалкого негодяя, который причинил тебе…
— Я запрещаю так говорить о Дике, Майлз! Ты не понимаешь…
— Очень хорошо все понимаю. Строишь из себя примерного христианина. Довольно этой комедии! Я знаю, что это Дик скоморошничал за картами. И с твоей стороны совершенно противоестественно настаивать, чтобы он взял деньги после того, как именно он обесчестил тебя, и все такое!
Карстерс невозмутимо потягивал вино, ожидая, когда Майлз остынет, что в конце концов и произошло. Потом он начал смеяться.
— Ах, Майлз, ну позволь же мне идти своей дорогой! Понимаю, я для тебя нешуточное испытание, — тут он вдруг посерьезнел. — И все же не хотелось бы, чтоб ты плохо думал о Дике. Ты ведь достаточно знаешь его, чтобы понять, почему все так случилось. Ты знаешь, как экстравагантен он сам, как любил сорить деньгами и вечно сидел в долгах. Так неужели нельзя простить ему эту маленькую слабость?
— Простить можно. Но я никогда не смогу простить эту его… подлость по отношению к тебе.
— Но О’Хара, он был влюблен в Лавинию…
— Ты тоже.
— Не так серьезно. О, это было не более, чем юношеское увлечение, а у него все очень серьезно.
О’Хара промолчал, губы его сложились в жесткую линию.
— Представь себя на его месте, — продолжал настаивать Джек. — Если бы ты…
— Нет уж, увольте! — О’Хара злобно рассмеялся. — Нет, Джек, тут мы никогда не придем к согласию, так что лучше оставить эту тему. Однако по-прежнему считаю, что тебе не стоит так уж о нем беспокоиться. Не думаю, чтоб он был в долгах.