— Да, сэр, ваша светлость.
Милорд взглянул на него с тоской.
— Эй, Джим!
— Да… ваша светлость?
— Ты уж прости, но я просто не в силах этого выносить.
— Прошу прощенья, милорд.
— Ну, просто не могу слышать, как через слово ты долдонишь это ваша светлость, ваша светлость!.. Не могу и все!
— Но, сэр… Так что, мне, выходит, можно по-прежнему называть вас просто сэр?
— Да, я предпочел бы именно так.
— О, сэр… спасибо вам, сэр.
Вплетая в парик Карстерса ленту, Джим вдруг замер и Джек увидел в зеркале, как вытянулась у него физиономия.
— Ну, а теперь в чем дело? И куда ты дел мои мушки?
— Вон там, в маленькой шкатулке, сэр… да, вон в той. Просто я подумал… вот заячья лапка, сэр… подумал, что так никогда теперь и не увижу, как вы останавливаете карету, сэр!
Милорд, собравшийся приклеить мушку в нужном месте, в уголке рта, пытался удержаться от смеха, но не выдержал и так громко расхохотался, что звук этот донесся через лестничную площадку до комнаты Майлза. Тот лишь покачал головой и довольно хмыкнул. Как же давно не слышал он этого звонкого и веселого смеха!..
Сидя у окна своего венецианского особняка, герцог Андоверский задумчиво вертел в руке письмо. Почерк на конверте был сестринский. Он глубоко вздохнул, вскрыл сургучную печать и разложил листки на подоконнике.
«Мой дорогой Трейси,
Итак, вы опять уехали, даже не попрощавшись со своей бедной сестричкой, сэр! Я страшно оскорбилась, но с другой стороны понимаю тебя. Едва я увидела Диану, как тут же сообразила, что это и есть твоя Темнокудрая Красавица.
Мне ужасно жаль тебя, дорогой. Мне она и самой понравилась, поскольку она действительно хороша собой. Одно утешает: она брюнетка, а я блондинка, так что соперничества, надеюсь, не возникнет.
Возвращение домой превратилось в настоящее событие. Был Эндрю, ну и Дики, разумеется, и я. Была также миссис Фэншо и еще какой-то весьма странный старикан, который просто чуть с ума не сошел от радости при виде Джека. Потом приехал сэр Майлз с женой, тоже оказались очень славные люди, а отец Дианы и ее тетушка немного буржуазны, но в целом тоже ничего.
Правду теперь знают все, но большинство знакомых восприняли ее спокойно и я практически не замечала, чтоб отношение к нам переменилось. А мой милейший и дражайший Дики так просто рехнулся от радости и вообще он такой душка, что мне даже уже начало нравиться положение отверженной.
Если Диану приодеть соответствующим образом, как того требует ее положение (к сожалению, вынуждена сказать, что она предпочитает совсем простые наряды!), то она превратится в чертовски элегантную графиню. Я обещала свести ее к своему портному, сам понимаешь, какая это жертва с моей стороны. Я точно знаю, что весь Лондон будет скоро сходить по ней с ума, а те, кто уже видел ее в Эйвоне и Фалмуте и не оценил — положительно глупы!