Тут к милорду начала возвращаться память.
— Так вы та дама в карете!.. Трейси… да, я помню…
— Не знаю никакого Трейси, но я действительно та дама в карете.
— А та, другая…
— Диана Болей, моя племянница, душенька. Скоро вам станет лучше, и вы ее увидите.
— Но… но где я, мадам?
— Ах, только не волнуйтесь так, мальчик мой дорогой!
— Мне уже тридцать, — запротестовал Джек.
— Никогда бы не подумала. Однако для меня вы все равно мальчик, — парировала мисс Бетти, и Джек рассмеялся. — Вы в доме мистера Болей, отца Ди и моего брата. Здесь и останетесь до полной поправки.
Джек приподнялся на локте, морщась от боли, которую вызвало это движение.
— Боже мой, мадам! И как долго я здесь? — спросил он.
Она нежно, но твердо заставила его откинуться на подушки.
— Лежите смирно! Самое милое дело, иначе вы только бередите рану. Завтра вот уже неделя, как вы у нас. Господи Боже, ну что так терзает моего мальчика?
Лицо Джека исказилось, на нем отразился ужас.
— Неделя, мадам?! Быть того не может!
— Но это такая же правда, как то, что я здесь, перед вами. Должна сказать, вы нас изрядно перепугали. Едва не умерли и все бормотали о каких-то Диках и Джимах!
Милорд настороженно вскинул глаза.
— О!.. Так я говорил?
— Говорил? Что ж, можно сказать и так, хотя, скорее, это походило на некую странную смесь всяких иностранных словечек и жаргона. Теперь же лежите спокойно и ждите, пока не придет доктор.
Какое-то время Карстерс лежал молча. Подумал о Джиме и губы его тронула улыбка. Лучшего наказания для него я не мог бы придумать, решил он, и тут же нахмурился. Бедный парень! Наверняка с ума сходит от беспокойства.
— Мисс… э-э… Бетти?
— Да? Как, вы еще не спите?
— Сплю, мадам? Ну, разумеется, нет! — с достоинством ответил он. — Я должен написать письмо.
— Нет уж, позвольте!
— Но я должен! Это страшно важно, мадам!
Она решительно покачала головой.
— Никаких писем пока мистер Джеймсон не позволит! — голос ее звучал твердо.
Джек беспокойно заметался по кровати, прикусил губу.
— Тогда я встану! — пригрозил он.
Через секунду она оказалась возле его кровати.
— Нет-нет! Ложитесь и будьте умницей!
— Не лягу и не буду умницей!
— Тогда я не позволю вам прикасаться к перу неделю!
Голос Джека обрел властные нотки, он грозно уставился на мисс Бетти.
— Мадам, я настаиваю, чтоб мне разрешили написать это письмо!
— А я, сэр, настаиваю, чтоб вы легли!
Он прикусил губу.
— Горе вам, если вы немедленно не принесете мне перо и бумагу, мисс Бетти!
— Но дорогой мальчик, подумайте хорошенько, вы же не сможете писать из-за руки!
— Смогу! — упрямо ответил Джек и откинулся на подушки с закрытыми глазами и тонкой страдальческой складкой, залегшей между бровей.