.
Конечно, в этом огромную роль сыграла идеологическая пропаганда, которая пришла на смену религиозным проповедям…
Большевистская революция в России носила характер русского варианта протестантской реформации. Реформация в западноевропейском духе в российских условиях была невозможна. На эту данность обращал внимание еще В. Ключевский в конце XIX в.: «русские нравственные обычаи и понятия» не «были бы приспособлены к тем идеям, на которые должен стать созидаемый порядок русской жизни»>{963}. Но и дальнейшее развитие в рамках религиозных постулатов эпохи феодализма было также невозможно. «Россия не выйдет из нынешней духовной апатии без изменения существующего в церкви порядка», утверждал в конце XIX в. даже такой ярый консерватор, как Р. Фадеев>{964}. Капитализм же для своего развития требовал своей морали, своего идеологического обоснования, прямо противоположного принципам православия. Он требовал спасения и вознаграждения не после смерти на небесах, а при жизни, на земле и тем самым давал стимул к созидательной деятельности[94].
Однако подобная трансформация не может произойти вне исторических корней общества и в этом, в данном случае, заключалось ключевое отличие Запада от России: в основе католичества и протестантства лежит идея о спасении избранных, а в основе православия — о коллективном спасении. Реформацией православия в этих условиях мог стать только большевизм, который объединял в себе его нравственные идеи и материализм капитализма. Гражданская война в России в этом смысле была одновременно и религиозной войной, подобной тем, которые несколько веков назад пережила Европа[95].
Классический марксизм, ставивший условием свершения коммунистической революции достижение максимального, наивысшего развития производительных сил, был невозможен в России — одной из самых отсталых стран Европы. В российских условиях марксизм видоизменялся и приобретал свою метафизическую сущность, берущую начало в традициях русской жизни. Ее очень точно ощутил и передал немецкий философ В. Шубарт: «Большевизм — это борьба против религии и, следовательно, борьба за религию. Он не опровергает, а как раз подтверждает то, что Россия призвана к всемирной христианской миссии. Православная Церковь в ее дореволюционном виде была для этого уже непригодна… Недостаток религиозности, даже в религиозных системах — отличительный признак современной Европы. Религиозность, даже в материалистических системах — отличительный признак Советской России. У русских религиозно все — даже атеизм»